Бред сивой кобылы - стр. 10
Женщина была голой и податливой, как яйцо всмятку, а все её телеса излучали жар невостребованного материнства. Она мяла и тискала меня, словно комнатного котёнка, что-то мурлыча и почти облизывая мой лик. Порой она приподнималась на локтях, всматривалась в меня, как бы желая поймать ответный влюбленный взгляд моих оловянных очей, и тогда грозного берегового калибра ядра её грудей сурово нависали над моей беззащитной головой, посягая на её целостность. Не спорю, женщина имеет право обзаводиться любым посильным для неё бюстом в зависимости от природного назначения. Скажем, одна носит груди для красы и соблазна, другой же они нужны для вскармливания потомства, но всё должно быть в пределах допустимого стандарта, чтобы не пугать народ при нечаянной встрече. На моём жизненном пути встречались разные телесные откровения, от высокоурожайных накоплений до сиротских запасов, но такое отклонение в развитии, как у мадам, я встречал впервые, по крайней мере в столь осязаемой близости. Не скупится мать-природа на материал для своих дочерей! Однако, как замечают опытные исследователи, если уж и переложит за пазуху кому-либо, то обязательно чего-то да не доложит в голову, хотя это порой и не важно.
А вдова меж тем, не встречая сопротивления, полностью овладела мной, как частной собственностью, расточая медвежьи ласки по моему травмированному телу. Я уже начинал чувствовать себя легко и отрешённо, как некогда в трюме, заваленный кокосовым орехом. Но всё же любовь к жизни победила, и я слегка выполз из-под неукротимой мадам, а передохнув, даже позволил себе ухватиться руками за дыбящуюся корму женщины, как за спасательный буй. Почувствовав под ладонями прохладную и упругую, словно полный бурдюк с молодым вином, заднюю оконечность вдовицы, и не найдя там ни конца, ни края, вновь приятно поразился щедрости всё той же природы и стал на ощупь изучать это явление. Что ни говори, одежда умело скрывает истинные достоинства человека. Порой думаешь, что приобретаешь стоящую вещь, а там и в одну горсть ухватить нечего. А на этих вдовьих ягодных местах было где разгуляться. У меня даже рук не хватило, чтобы с тыла дотянуться до причинного места мадам. Хороший попался задище, любой конник позавидует, и если пользоваться с умом, то до смерти не сотрёшь даже при непомерной усидчивости.
Я так увлёкся ручной полировкой двуглавого чудища хозяйки, что не заметил, как во мне пробудилось мужское начало, и мой верный солдат стал на часах у её мавзолея. Правда, не в полный рост, а запутавшись в буйных зарослях у входа, только приготовился предстать угрожающим целостности дамы коловоротом.
«Вот так и начинается любовь» – тепло подумал я и стал помогать своему нетерпеливому бойцу, дёргаясь под жаркими телесами мадам, как уж под кучей красных муравьев. И в это время вдове Амфу, как и всякой порядочной женщине, оправдывающей свою плотскую инициативу, захотелось поговорить.
– О, Дик, – выдохнула она мне в ухо, – я давно люблю тебя. И никто, кроме покойного мужа, не смел касаться меня.
Воспоминание об усопшем было лишним. Я даже несколько увял телом, предположив, как мог погибнуть её бедный супруг.
– Моё сокровище, – продолжала лепетать вдова, – приходи ко мне почаще. Ты ведь тоже любишь меня?