Братья Ярославичи - стр. 48
У селения Чернеча Гора дозоры русичей наткнулись на половцев.
Святослав переобувался, сидя на трухлявом пне. Его конь оступился при переходе вброд реки Сновь, поэтому князь промочил ноги.
Стоящий рядом Изяслав хмуро заметил:
– Плохая примета, брат.
Святослав пропустил слова Изяслава мимо ушей.
– Слышал, поганые не ждут нас! Чают нехристи, что далече князь черниговский. – Святослав зловеще усмехнулся. – Вот ужо попотчую я нехристей железом и стрелами, они у меня не отъикаются, не откашляются!
Натянув на ноги сухие сапоги, Святослав лихо притопнул сначала правой, потом левой ногой, проверяя, впору обувка или нет. Затем Святослав встал и надел на голову металлический островерхий шлем, поданный ему дружинником.
Подозвав к себе одного из дозорных, Святослав ещё раз расспросил его о половцах.
– Я эти места хорошо знаю, – негромко молвил Святослав Изяславу, пробираясь вместе с ним через молодой березняк. – Нападём на поганых с двух сторон, когда рассветёт. Мои черниговцы обойдут оврагами Чернечу Гору и ударят на нехристей с востока. Ты, брат мой, с запада нагрянешь. Гремысл неприметно проведёт твою рать через лес. Да вели своим воеводам двигаться сторожко, не спугни зверя!
Изяслав подчинился, хотя в душе он был недоволен. Как выступили полки из Чернигова, Святослав только и делает, что всем распоряжается. Изяслав понимал, что Святослав в своих владениях и знает местность как свою ладонь, поэтому не пытался оспаривать приказы брата.
«С чего это Святослав решил, что половцы близко? – сердился Изяслав, шагая по тёмной чаще во главе своих дружинников, ведущих коней в поводу. – Может, ошибся черниговский лазутчик! Мои-то дозорные степняков поблизости не приметили. Теперь тащись ночью по лесу незнамо куда!»
– Далече ещё? – недовольно спросил Изяслав у Гремысла, идущего рядом с ним.
– Лес скоро кончится, княже, – ответил воевода, – а далеко ли от его опушки до половецкого стана, о том не ведаю.
Как-то незаметно растаяла промозглая осенняя ночь. Сумерки стали призрачными, обозначились просветы между деревьями. В этих просветах далеко впереди стал виден широкий луг с побелевшей от инея травой. На лугу паслись лошади, не одна сотня: рыжие, каурые, гнедые…
По знаку Гремысла киевские дружинники остановились.
Тысячи русичей, сжимая в руках оружие, притаились за деревьями. Кое-кому из дружинников с опушки леса были видны вдалеке буро-рыжие пятна других половецких табунов. Русичи прикрывали ладонями и плащами ноздри своим лошадям, чтобы не учуяли они своих степных собратьев. По рядам воинов шёпотом передавали приказ Изяслава: не шуметь и готовиться к сече. Враг близко!
Изяслав изрядно продрог на утреннем цепком морозце. Он злился на Гремысла, который куда-то исчез, прихватив с собой двух молодых гридней.
Рядом с Изяславом зябко топчется на месте воевода Коснячко. Плечи Коснячко укрыты плащом, подбитым волчьим мехом, но, видимо, и тёплый плащ не спасает от холода довольно тучное тело воеводы. За спиной Изяслава вполголоса выругался боярин Чудин, согревая дыханием свои окоченевшие руки.
Уже совсем рассвело. Где-то в чаще леса дробно застучал дятел.
Наконец из кустов вынырнул Гремысл, раскрасневшийся от быстрого бега.
– Заметили-таки нас пастухи половецкие, – выпалил воевода. – Одного нехристя мы сразили из лука, но двое других к своему становищу ускакали. Я велел гридням твоим, княже, настичь их. Пришло время вынимать мечи из ножен!