Братья ветра. Легенды Светлого Арда - стр. 38
В первую ночь мы остановились в узкой лесистой долине, напомнившей мне Змеиную, хотя главное сходство состояло в тишине одиночества, что нависла над этим местом. Сияние звезд скрывал всепроникающий туман. Клятва Инелуки и то, к чему она могла нас привести, тяжким бременем давили на братьев и меня. Они почти не разговаривали, только сидели и еще долго смотрели в огонь, когда я наконец провалился в глубокий сон.
Мы ехали несколько дней, в основном молча, голые очертания гор все время нависали над левой стороной дороги, пока мы не добрались до дальнего конца гряды.
Крутые скалистые склоны северных пиков гор Солнечные ступени кое-где заросли вереском, папоротниками и мхом, а на самых высоких участках сумели выжить несколько деревьев. Над землей поднимался туман, но не слишком высоко, окутывая склоны. Частенько он оказывался таким густым, что я ничего не видел, кроме лошадей братьев впереди.
Когда мы добрались до последней группы горных пиков, самым высоким из которых был Маяк, мы свернули на дорогу поменьше, что вилась по крутому склону, и наши лошади пошли медленнее, стараясь избегать глубоких выбоин, оставленных колесами фургонов.
Мой господин рассказал, что когда-то на вершине горы первые зида'я разжигали огромные сигнальные костры для тех, кто путешествовал в этих пустынных землях. Поселенцы тех ранних времен поставили сторожевые башни, когда с неизвестного им запада стали появляться смертные, но старые редуты давно превратились в прах. После долгого отсутствия аристократы зида'я и хикеда'я постепенно, друг за другом, снова пришли сюда и построили дома около пиков, не обращая внимания на смертных, что расползлись по болотистой местности внизу.
Думаю, большинство бессмертных стремились к одиночеству, хотя не всегда по столь же очевидным причинам, как нынешний хозяин Маяка. Но, несмотря на суровую погоду и удаленность от населенных мест, эта часть мира обладала диковинной, дикой красотой, оставшейся со мной навсегда после первого путешествия туда.
Я почти ничего не знал про пользовавшегося дурной славой Ксанико сей-Хамака, аристократа хикеда'я, к которому мы направлялись, если не считать того, что он являлся дальним родственником королевы Утук'ку. (Она прожила очень, очень долго после смерти своего единственного ребенка, и все ее родственники стали дальними.) Позже я узнал о нем больше.
Ксанико прославился – в плохом смысле слова – среди представителей своего народа из-за «Письма изгнанника», длинной и сложной поэмы, которую написал перед тем, как покинуть Наккигу. Утук'ку запретила своим подданным держать ее у себя, читать или даже упоминать, но это не помешало многим в кланах кейда'я, как хикеда'я, так и зида'я – особенно народу моего господина, которые не боялись казни за признание существования поэмы, с ней ознакомиться.
В поэме Ксанико говорилось о жизни при развращенном дворе, правительница которого когда-то была доброй и справедливой, но стала жестокой и мстительной; хотя ее имя ни разу не называлось и очевидным образом страну автор выдумал (возможно, Ксанико все еще испытывал остатки симпатии к клану Хамака), ни у кого не вызывало сомнений, о ком шла речь. Изгнаннику чудом удалось бежать из надежных каменных стен Наккиги, всего на час опередив стражников, Королевские Зубы, отправленных Утук'ку, чтобы его арестовать. После того как Ксанико много лет скитался и его, вслед за остальными, не принял клан моего господина, он наконец поселился на вершине Маяка, восстановил древний замок и назвал его Воронье Гнездо. Он женился, что вызвало множество разговоров и сплетен среди родичей моего господина, но, когда мы ехали вверх по извивавшейся дороге, я не понимал, почему его выбор жены так взволновал зида'я.