Братья - стр. 5
Потом из леса стали выходить люди. Благословляя судьбу, они сошлись вокруг Франсуа. Убит был только купец. Он лежал с проломленной головой на уцелевших от разграбления мешках. Даже мертвым, он не расстался с ними.
Франсуа не стал задерживаться. Он защитил этих людей, а его самого спасло великодушие врага. Уставший, без отдыха, к полудню следующего дня он добрался до родных мест.
День был холодный и ясный. Замок стоял на пригорке над деревней. Река, мельница, скошенное поле, лес, закрывший линию горизонта, – все это, будто вернулось издалека, отозвалось ожившим воспоминанием детства. Казалось, ничто не изменилось. Ворота были распахнуты. Мальчик в меховом колпаке кутался в рубаху, протер глаза, рассмотрел гостя, и ударил в колокол. Рослый сутулый человек, тронул рукой седеющую бородку, оглядел Франсуа и заспешил навстречу. Это был старший брат Раймунд. Они не виделись уже несколько лет, с тех пор, как Раймунд в последний раз навещал сеньора. Но Франсуа, обделенный памятью о родителях, хорошо помнил брата. Они были похожи, сравнение полезно для тех, кто хочет поразмышлять над работой времени, переплавляющей юные черты в обличье зрелого мужа. Было видно, Раймунд искренне рад брату. Они обнялись, от души отлегло, сомнения, одолевавшие Франсуа, рассеялись. Он вернулся в дом, издавна хранящий жизнь его рода. Теперь дом был малолюден, большая часть его пустовала, в коридорах тянуло сыростью. За обедом они встретились в огромном зале. Огонь гудел в очаге, но углы были укрыты сумраком. Братья были вдвоем. Раймунд был молчалив, и Франсуа не расспрашивал. Рука болела после ночного поединка, он снял перстень. Раймунд пил много, а Франсуа едва притронулся к вину. Потом в дверях появилась жена Раймунда.
Раймунд привез ее из Иерусалима. Она была одной из немногих тамошних христианок и пережила осаду, когда крестоносцы брали город. У нее было смуглое лицо и настороженный беспокойный взгляд птицы, лишенной сил и неспособной взлететь. Неуверенность проявлялась в медленных запинающихся движениях рук, в остановленном жесте, в виноватой и жалкой улыбке, которой она встретила Франсуа. Они молча продолжили трапезу.
– Она не разговаривает, – пояснил Раймунд. – Несколько лет назад она видела, как молния ударило в дерево. С тех пор она потеряла дар речи. Но и до того она редко пользовалась голосом. Она армянка и не очень хорошо говорит по-нашему.
Женщина закончила есть, улыбнулась Франсуа и, не дожидаясь мужчин, встала из-за стола. Едва она вышла, как появилась служанка. Эта чувствовала себя гораздо увереннее, прислуживая, налегала на Раймунда грудью. Тот заметно повеселел.
– Это – Товита, – пояснил, когда женщина ушла. – Она управляет домом. Карина часто чувствует себя нездоровой и не успевает следить за хозяйством.
После еды братья сели у огня. И Раймунд заговорил.
– Я рад тебе, Франсуа. Хорошо, что ты вернулся. Тебя удивляет, почему я живу так одиноко. Часто я сам задаю себе этот вопрос.
– Ты выбрал.
– Это не слишком утешает. Мы никогда не говорили откровенно. Когда я видел тебя в прошлый раз, ты был еще слишком молод. А мне хочется рассказать. Ведь все это происходило в дни смерти нашего отца.
Раймунд заговорил. Как многие одинокие люди, долго не находившие слушателя, он рассказывал подробно, не избегая малозначащих подробностей. Рассказ был важен для него самого, он часто останавливался, будто заново всматривался в прошлое, и определял ему цену.