Братья - стр. 46
– Говори, – приказал он, – что ты сделал с мужчиной и женщиной в лесу. – Михаил старался говорить глухо, и сама маска изменяла голос.
Жак попытался уйти от близкого огня, Михаил поднес факел вплотную. – Если закричишь, я сожгу тебе глаза и лицо. – Михаил вытащил тряпку изо рта.
– Я не убивал их.
– Где они?
– В общей могиле. Я хоронил, но не убивал.
Михаилу стало трудно дышать. До сих пор он надеялся найти друзей живыми. – Кто убил их? Кто? – Жак извивался по полу, Михаил прижал тело ногой и поднес огонь. – Кто? Говори.
– Мне дал господин Сабана.
– Что дал?
– Сумку. Немного денег. Еще. Сказал, чтобы я подобрал тела и похоронил. Там, где не будут искать.
– Что он еще говорил? Что? Кто был с ним?
– Не знаю. Он зашел сюда.
– Почему? За что он убил их.
– Я не знаю, кто убил. Я не видел.
– Врешь. Ты не раз убивал вместе с ним.
– Нет. Клянусь. Я работаю на него всего два года. Женщина…
– Что женщина? Ну?
– Я знаю, он становится жесток, когда ему перечат. Он теряет голову от ярости. Я слышал рассказы на этот счет.
– Что слышал?
– То, что говорю тебе. Но он осторожен. Наверно, потому он велел спрятать тела. Я невиновен.
– Ты? Который пользуется награбленным. Говори, как найти твоего хозяина.
– По той лестнице. – Могильщик кивком головы пытался показать дорогу. – Дальше. На третий этаж. Там его комнаты. Но сейчас его нет. Он в ратуше вместе со всеми.
– Дверь к нему открыта?
– Да, да. Слуги поднимаются. Это черный ход. А он заходит с улицы.
– Ты запираешь эту дверь изнутри?
– Да. Иногда я сплю здесь.
– Сегодня останешься со мной. Будешь лежать тихо или я суну тебя лицом в крысиную нору. – Михаил вновь заткнул могильщику рот, для надежности примотал кляп к голове, натянул поверх мешок, проверил крепость веревок, оттащил тело в угол и завалил мешками. Потом обследовал помещение, и нашел, что искал. В глубине склада обнаружилось окошко, забранное железной решеткой. Он открыл его изнутри, выбрался наружу и плотно прикрыл за собой. Окно выходило в тупик. Отсюда можно было проникнуть в дом, не привлекая внимания. Маску он снял еще раньше, тщательно отряхнул одежду, еще раз прошел мимо запертых ворот. И вернулся на площадь.
Людей там и в самой ратуше поубавилось, но прием еще продолжался. Герцогиня была занята шахматами. Михаил устроился в дальнем углу и окликнул Альберта. Тот обрадовался.
– Я все время здесь. Но, пожалуй, собираюсь идти спать. – Михаил зевнул.
– Что ты. Здесь весело.
– А где хозяева? Счастливцы, которые уцелели от болезни.
– Вон тот – городской голова.
– А тот в зеленом?
– Того не знаю. А этот с черными усиками – господин Сабана. Живет через дом от нашего.
– А рядом с ним?
– Откуда я знаю? Они вернулись в город вслед за нами. Прятались по деревням. А с этим Сабана мы пили вчера вечером. За любовь. Какая-то красотка расцарапала ему лицо.
– Ты, видно, был рад выслушать его рассказ. – Михаила захлестнула злоба.
– Нет. – Просто сказал Альберт. – Было скучно. Мати была занята у герцогини. Я случайно попал в их компанию.
– Я слышал, кое-кто из здешних собирается идти с нами. И этот Сабана?
– Нет. Он станет замаливать старые грехи, когда не сможет делать новых. Так он сказал. Зачем он тебе?
– Мне? Это ты начал разговор. Какое мне дело до него?
Между тем, герцогиня встала. Музыка смолкла. Миллисента кивнула всем сразу и двинулась к выходу. Гости потянулись следом. С площади стали расходиться. Часть паломников остановилась в гостинице, заполненной теперь до отказа. Людей помоложе и попроще разобрали зажиточные граждане, бедняки заполнили постоялые дворы. Денег с пилигримов почти не брали, церковь запретила наживаться за их счет. Все делали Божье дело. Опустевшие после мора дома не занимали. Герцогиня отдала на этот счет строгое распоряжение.