Братья по крови - стр. 12
Катон задумчиво притронулся к доспеху кончиками пальцев.
– А и вправду, отчего бы нет?
– Позвольте, господин.
Сириец подхватил кольчугу и, сноровисто ее скатав, обхватил тяжелую скатку пальцами, готовясь надеть. Катон пригнулся, чтобы пролезть головой в шейную пройму, и сжал в кулаки пальцы, просовывая руки в короткие рукава. Торговец натянул на него кольчугу, расправил и, изящным движением словно смахнув с нее воображаемые пылинки, отошел в сторону, сведя ладони под клинышком треугольной бородки.
– Пусть это всего лишь скромная кольчуга, – умильно воскликнул он, – но на вас она сидит как влитая! Как перчатка из тончайшего сафьяна! Изысканно настолько, что просто нет слов.
Катон повернулся к небольшому походному столику, где у него стояло зеркало, лежали щетки, скребки и самосский горшок с ароматным маслом, которым он умащал себя после омовений. Держа на отлете бронзовое зеркало, он взыскательно себя оглядел. Кольчугу окаймлял зубчатый узор, а на поджаром теле Катона она действительно смотрелась очень ладно. Металл на теле ощущался несколько легче обычной кольчуги и мягко поблескивал на дневном свете, струящемся через приоткрытые складки палатки.
– Удобно, правда? – угодливо мурлыкал сириец. – В походе в ней можно идти весь день, а на закате еще и сразиться, испытывая усталость вдвое меньшую, чем в вашем старом панцире. И движения не так сковывает. Движения у воина должны быть слитны, разве не так? А в этом доспехе у вас будет свобода Ахиллеса, о благородный господин.
Катон шевельнул бедрами и сделал несколько пробных движений руками. Эта кольчуга и впрямь ощущалась не такой громоздкой, как те, что он носил до этого. Он повернулся к своему другу.
– Ну, что скажешь?
Макрон чуть накренил голову и оглядел Катона сверху донизу.
– Сидит впору, спорить не буду. Но главное в том, как она будет беречь тебя от оружия врагов. Кольчуга хороша при ударах меча, хотя приличной силы удар способен сломать кости непосредственно под ней. Однако истинная опасность – от точечных ударов. Нормальное копье или стрела пронзят ее достаточно легко.
– Эту – нет, – возразил торговец, защипывая на кольчуге одну из складок. – Позвольте кое-что пояснить. Посмотрите сюда: эти звенья с клепкой. Ваш опытный товарищ, грозный центурион Макрон, безусловно знает, что клепаная кольчуга намного, несравненно прочнее обычной, кольца на которой расположены впритык или с накладкой. К тому же, как вы изволите видеть, кольца здесь мельче, а значит, пронзить это превосходное творение моего брата значительно сложнее.
Катон выгнул шею, через плечо оглядывая кольчугу. Все было так, как сказал торговец: каждое колечко припечатано крохотной заклепкой – скрупулезная, затратная по времени работа, означающая, что на изготовление этой вещи времени ушло гораздо больше, чем на те, что в большинстве своем носили легионеры и ауксиларии. А это неизбежно должно сказаться на цене. Катон задумался, пожевывая губу… Спустя четыре месяца по прибытии в Британию он наконец получил свое первое жалованье. Полгода назад ему дали чин префекта с годовым довольствием в двадцать тысяч динариев. Пять тысяч он запросил авансом, для покрытия расходов за скромный свадебный пир (женитьба на Юлии), а также оплаты амуниции и дорожных расходов на прибытие в расквартированный лагерь, вверенный под его начало. Приданое, выплаченное отцом Юлии сенатором Семпронием, осталось при ней для покупки небольшого дома в Риме, кое-чего из мебели и обустройства в целом. То, что оставалось, позволяло жить на проценты до возвращения Катона или до тех пор, пока он сам не пошлет за ней. Ну, а недавно он получил вторую квартальную выплату жалованья и теперь мог позволить себе обновить амуницию. Похвастать происхождением из богатого семейства, как довольно многие сослуживцы его ранга, Катон не мог. А между тем простота гардероба и доспехов уже вызывала у него некоторую неловкость. То и дело, когда полководец Осторий созывал в свой штабной шатер подчиненных на ежедневное совещание, он ловил на себе высокомерные взгляды кое-кого из офицеров. Несмотря на безупречность послужного списка Катона, безошибочное презрение сквозило в голосах тех, кто аристократическое происхождение ставил выше, чем просто способности и заслуженные в бою награды. Даже сам полководец не особо скрывал своей предубежденности к самому молодому командиру когорты ауксилариев под своим началом.