Братья Лэнгстром. Падение Эрин - стр. 19

– Тогда в чем же разница? – спрашивает Брендан.

Этот вопрос я задавала себе сотни раз.

– Пока Роб был дома, он заполнял мою жизнь ровно настолько, что у меня возникало ощущение, будто в ней есть смысл. Но внезапно я обнаружила, что это не так.

На челюсти Брендана дергается мускул, и на долю секунды он выглядит рассерженным, заставляя меня пожалеть о каждом сказанном слове. Уверена, так или иначе он превратит это в очередное подтверждение того, что Робу давно следовало меня бросить.

– В общем, неважно… – Я уже поворачиваюсь, чтобы уйти, но едва моя рука касается дверной ручки, он меня останавливает:

– Тебе нужно разобраться с этим до возвращения Роба.

Я бросаю на него самый враждебный взгляд, на который только способна:

– Да, Брендан, большое спасибо! Мне прекрасно известно, что, по твоему мнению, я для него недостаточно хороша! Добавлю это к списку причин.

Он хмурится сильнее:

– Разве я хоть раз говорил, что ты недостаточно хороша для него?

– Да. – У меня вырывается невеселый смешок. – Каждый раз, когда пытался отговорить его встречаться со мной.

– Иногда люди просто не подходят друг другу, – говорит он. – Это не значит, что ктото из них недостаточно хорош.

Я закатываю глаза и снова кладу ладонь на дверную ручку.

– Ради всего святого, Брендан, ты тысячу раз твердил ему, что он совершает ошибку. Нетрудно догадаться, почему ты это делал.

Он начинает спорить, но затем его челюсть сжимается:

– Ты понимаешь гораздо меньше, чем тебе кажется.

Я выхожу во двор, напоследок хлопнув дверью. Я уже слышала от Брендана столько дерьма, что мне хватит до конца жизни.

Все начинается с комариного укуса.

Укуса на лодыжке, который Эрин наклоняется почесать примерно раз в минуту, в то время как ее шорты опасно задираются все выше. В этой комнате не осталось ни одного гида или клиента мужского пола, который этого еще не заметил. Если бы Майк был более способным менеджером, то сообразил бы, насколько это тормозит нашу работу, и остановил бы ее. Но, разумеется, он и не думает это пресечь – вероятно, слишком увлечен, наблюдая за процессом. И, пока я смотрю, во мне крепнет уверенность, что я теперь буду вспоминать об этом моменте и сегодняшней ночью, и следующей…

– Оставь уже в покое этот укус! – наконец взрываюсь я.

Она вскидывает голову, изумленная и уязвленная моим тоном. У меня возникает чувство, будто я только что дал пощечину ребенку, и на мгновение мне отчаянно хочется все исправить. Но затем, к моему облегчению, обида Эрин трансформируется в злость – с ее злостью мне гораздо легче иметь дело.

– Тебе нужно успокоительное, – говорит она, прищуриваясь. – Целое ведро.

– Неа, не выйдет, – отвечаю я. – От них бывает сексуальная дисфункция.

Эрин ухмыляется:

– А сексуальной дисфункции тебе и так хватает…

Я откидываюсь на спинку стула, растягивая губы в ухмылке, которую, как мне известно, она терпеть не может.

– Уверяю тебя, все части моего тела работают прекрасно. Могу доказать, если захочешь.

– Я воздержусь. Если я решу заняться сексом из ненависти, то хотя бы выберу парня, от которого меньше шансов подцепить инфекцию.

Как только она заканчивает фразу, мое воображение рисует эту картинку – то есть секса из ненависти, а не инфекции. Я могу представить тысячу способов, которыми наказал бы ее за то, что она так раздражает; за то, что сделала мое лето бесконечным, превратила его в чертову пытку… Я ощущаю прилив предвкушения, который зарождается у меня в животе и волной расходится по конечностям, как будто через мое тело внезапно прошел легкий электрический разряд.