Братья Лэнгстром. Падение Эрин - стр. 13

Он переворачивает меня на спину, и я пытаюсь сосредоточиться на его лице. «Сегодня я не буду думать о Брендане! Не буду…»

– Господи, – со стоном выдыхает Роб, прижимаясь к моему животу. Он уже твердый. – У нас так долго этого не было. Все закончится, не успев начаться.

Я говорю себе, что не возражаю, но на мгновение мои мысли все же возвращаются к Брендану, а также к воображаемому сексуальному коллеге Харпер, который должен был работать с ней на фабрике. Наверняка порой у них тоже все заканчивается, так и не начавшись.

На второй неделе работы в турфирме я сижу на полу и чиню порванную велосипедную цепь, когда ко мне подходит Эрин. Я прилагаю массу усилий, чтобы ее избегать, поэтому, когда она сама меня находит, это реально раздражает. Вначале я вижу только ее голые ноги, такие длинные, уже с легким загаром, хотя лето еще толком не началось. Ее волосы распущены, и она без макияжа; в этих ненакрашенных полных губах есть нечто такое, на что хочется смотреть и смотреть, и это желание меня беспокоит.

– Ну что? – недовольно спрашиваю я.

– Тебе не обязательно быть козлом. Ты даже не знаешь, что я собираюсь спросить.

– Не знаю, но уверен, что меня это выбесит.

На мгновение на ее лице читается обида, и я испытываю укол вины, но это быстро проходит. Так будет лучше – если мы сразу проясним, что я не хочу с ней общаться. Ее присутствие стабильно раздражает, как камешек в ботинке или зудящее место, до которого я не могу дотянуться.

На мгновение она прикрывает глаза, а затем продолжает прохладным тоном:

– ЭйДжей заболел. Ты можешь провести еще одну экскурсию сегодня днем?

– Конечно. – Я снова обращаю свое внимание к велику.

– Ну вот. Неужели это было так тяжело?

Да, в некотором роде было. Этого краткого обмена репликами хватило, чтобы испортить мне день.

Я звоню Уиллу, но трубку берет Оливия и спрашивает, хорошо ли я веду себя с Эрин. Я уверяю ее, что хорошо, хотя это не так, а когда трубку берет Уилл, то встречает меня совершенно другим вопросом:

– Ты ведь не лезешь к Эрин, правда?

– Не беспокойся, – я закатываю глаза, – она меня до смерти раздражает.

– Эрин? – переспрашивает он с удивленным смешком. – Чем же это?

Я напряженно размышляю… Не уверен, в чем именно причина. В ней раздражает абсолютно все: каждый божий день, когда я прихожу на работу и встречаю ее, моя злость растет, как столбик термометра в жаркий день.

– Просто раздражает, и все.

– Назови хоть одну вещь, которая в ней раздражает. Вперед!

– Вся эта выпечка – она каждый день приносит в офис какуюнибудь свежеиспеченную фигню.

– Ого, да она просто сущий кошмар, – со смехом отвечает Уилл.

Я сжимаю пальцами переносицу. Он просто не понимает! Не представляет, каково это, когда она крутится рядом изо дня в день.

– Еще она отвратительно жизнерадостная – с утра до вечера ходит с этой чертовой широченной улыбкой.

– Просто ужас, – сухо произносит мой брат. – Даже не знаю, как ты ее выносишь.

Я и сам не уверен… Но с каждым днем она досаждает мне все сильнее.

Под конец первой недели нашей разлуки Роб звонит, когда я еще на работе. В Амстердаме уже два часа ночи; при этом он только вернулся к себе в номер, что в этой командировке уже вошло у него в привычку. Изза восьмичасовой разницы поддерживать связь оказывается непросто: все время ктото из нас либо только встает, либо ложится спать, либо на работе.