Братья Булгаковы. Том 1. Письма 1802–1820 гг. - стр. 72
Александр. Москва, 3 сентября 1808 года
Румянцев, должно вам быть известно уже, поехал в Северную Германию на переговоры (говорят, с Наполеоном). Теперь едет и сам государь в Лейпциг, другие же говорят – в Эрфурт. Отсутствие его величества продолжится шесть недель. С ним князь Александр Николаевич Голицын и генерал-адъютанты Гагарин, Шувалов, Трубецкой и Ожаровский.
Должно быть у вас известно морское сражение наше со шведами и англичанами в Юнгфер-Зунде. У нас захватили корабль, который принуждены были мы сжечь; героическое сопротивление возбудило страх и восхищение неприятеля: контр-адмирал Хорд сказал капитану «Всеволода», отказываясь взять его саблю, что тот был достоин командовать самым прекрасным флотом в мире. Он дрался против двух шведских и двух английских кораблей; весь экипаж перебит, 37 попалось в плен, все переранены и изувечены. Неприятель превосходил числом. Сказано, что русские всегда будут совершать чудеса храбрости, кои ни к чему не приведут, сражаясь всегда и на земле, и на море с превосходящими их силами; странно, что в закрытом море, кое мы считаем нам принадлежащим, море, омывающем берега нашей империи, мы не имели ума собрать себе хотя бы равные силы с неприятелем, явившимся издалека.
Ханыков ушел в Балтийский Порт, где он, вероятно, будет то же делать, что Сенявин в Лиссабоне, ибо его тесно блокирует шведский флот, из тринадцати кораблей состоящий. Сказывают, что Ханыков нарушил все пункты своих инструкций. Вместо того чтобы атаковать шведов, которые в какую-то минуту оказались слабее, он забавлялся наблюдениями за ними, дал им время запросить помощи у англичан; вместо того чтобы избежать сражения с последними, как то было ему предписано, он в него ввязался. Чичагов поскакал в Балтийский Порт. Но как помочь этому? Вот что рассказал мне граф Григорий Чернышев, который только что приехал с женой из Петербурга и живет у Бутурлиной.
По четвергам, а особливо по воскресеньям, наезжают к нам приятели обедать. Сегодня накопилось человек десяток: Биянки, Бечи, Амплей Васильевич, шведы, Малиновский, Николай Богданович, Приклонский, Федоров, Оливиери, поп, Фавст и проч. Батюшка отозван на несчастие: он рекомендует мне всем оказать почет и передает мне список вин, кои будем пить, который я при сем прилагаю.
Александр. Москва, 28 сентября 1808 года
Вчера, в воскресенье, обедать наехало так много, что батюшка был жизни не рад: всякий шематон думает быть вправе на сии обеды приглашать как на свои. Чижик[49] устраивает себе партии, и ежели чуть только игроки знакомы батюшке, зовет их обедать: поить всех сих господ хорошими нашими винами невмочь. Чижик затеял банк, все перессорились. Батюшка положил, что не будет более у него обедов по воскресеньям, а будет звать сам по выбору, в какой день вздумается. Он думал иметь только Чернышева вчера и обыкновенных, то есть Биянки, ксендза, Оливиери и родных, – вместо того наехало человек с 20, сели за стол в три часа с половиною, а он привык обедать в два. Зачем ему в своем же доме женироваться? И для кого? Для… которые недостойны в передней его быть. Карнеев – мальчишка, не имеет ни кола ни двора, живет одной игрою; Чижик его протежирует. Я ему никогда чести не оказываю с ним говорить.
После обеда батюшка отвел Чернышева в свой кабинет, чтобы показать ему коллекцию визитных билетов венских, кои ты ему высылал постепенно и кои он вклеил в книгу; билеты с транспарантами, маленькие карикатуры и проч., словом, все там. Предупреждаю тебя, что он сказал Чернышеву: «Вот скоро будет новый год, Константин пришлет мне, я думаю, новых». Его эти безделицы чрезвычайно утешают; постарайся достать хорошеньких, то есть смешных; да вот я подъеду, тебе помогу в выборе. Да полно, что выбирать! Пришли все, что найдешь. С нами был также Малиновский