Братская любовь - стр. 15
Поэтому Маша стремилась поддерживать иллюзию независимости хотя бы в мелочах. Она уже смирилась с тем, что съеденная рыба будет стоить дороже первоначально выбранного огненного супчика. И, значит, еще больше сократит ту незначительную сумму, которую надо растянуть до конца путешествия, с учетом всех непредвиденных обстоятельств и трат. Жалея о каждом песо, Маша выложила на стол деньги.
Роман пожал плечами, дескать, «мы могли бы угостить тебя, но, если ты настаиваешь…» и протянул руку за деньгами. Но Ник решительно остановил его.
– Тут слишком много, художница.
– А сколько стоила рыба?
– А ты рыбу не заказывала.
– Но ведь я ее съела, – уперлась Маша.
– Ну и что? Твоим заказом был суп, и мы с тобой просто поменялись. Или у тебя слишком много денег?
При этих словах Люба скептически хрюкнула, а Роман небрежно заметил:
– Ну что ты мелочишься, олдбой! Ей-право, разница-то всего в нескольких жалких песо.
– Мой щедрый друг, – отозвался Ник, – если ты помнишь, весь бюджет нашей временной попутчицы меньше двухсот долларов. Когда и как она вернется к своим оплаченным завтракам и ужинам пока не знает никто. Почему, думаешь, она даже от сока отказалась? Еще вопросы есть?
– Тогда пусть вообще не платит. Не обеднеем, – предложил Роман под возмущенное фырканье Любови.
– А ты скажи это ей. Как, художница, согласна?
– Нет, я должна платить, как все, – упрямо повторила Маша.
– Видишь? Ей гордость и предубеждения не позволяют. Или страх, что с нее стребуют услугами. Так что бери с нее, Ромыч, стоимость супчика и закроем эту тему. Так и запишем!
После ужина измученная Маша совсем раскисла: мысли ее путались, глаза сами собой закрывались, а маска внимания то и дело сползала с лица. Но неутомимая Любовь жаждала новых приключений. Она предложила компаньонам романтическую ночную прогулку по берегу моря и купание голышом. Маша знала, что вопреки своему желанию, вынуждена будет тащиться за своими «благодетелями» на этот дурацкий пляж, сидеть, клевать носом и ждать, пока они не накупаются вдоволь. И еще неизвестно, не посетит ли шальную Любину голову идея новых развлечений. Если бы только Маше было куда уйти!
Спасение пришло неожиданно: Ник, зевнул и сказал, что устал и хотел бы вернуться в отель.
– Нацелился на лав стори, а, Никитос? – тут же съязвила Люба. – И грелочку на все тело уже прикормил…
При этих словах на Машином измученном лице снова появилось затравленное выражение. Увидев его, Ник недовольно скривился.
– Да не слушай ты ее! Ох, как же с вами, девками, сложно! А у тебя вечернее обострение стервозности, да, Любаня? Направь свой страстный темперамент на Ромыча, он будет только счастлив. Правда, Ромыч? Думаю, что в купании ню вам «ню понадобятся» дополнительные участники. Буэнос ночас, амигос!
Пары разошлись, договорившись встретиться за завтраком, в восемь утра. На прощанье Люба снова не удержалась:
– Ладно, детки. Чмоки-споки-ноки! А ты, подруга, береги целомудрие нашего Никитоса!
***
– Ма-а-ам! Клопик, жрать хочет. Она уже начала хныкать и скоро заорет.
– Никита, сколько раз я тебе говорила, что не «жрать», а «есть», не «заорет», а «заплачет»! И потом, что ты мне об этом докладываешь? Ты же взрослый парень – возьми и покорми сестренку.
– Ну ма-а-ам! Ну почему я должен все это делать? Вы же меня не спрашивали, когда рождали Клопика. Если б я знал, что мне придется так мучиться, я бы ни за что не согласился!