Брать живьем! 1919-й - стр. 5
Я заметил, как узколицый дворянчик насквозь прошил меня своим острым взглядом исподлобья.
– Ну, ладно, Данила, выздоравливай, – сказала добрая женщина. – Больше не попадай в передряги!.. Пошла управляться дальше.
Я еще раз поблагодарил ее, отхлебнул чай из стакана и посмотрел в окно. Высокий розыскник и матрос стояли у поста и беседовали с красноармейцем. И кого хрена я прятался за спины извозчиков? Прямо сейчас встану и подойду к ним! Чего тянуть? Объяснюсь, как могу, и попрошусь на работу в Угро! Скажу, что из другого города, был газетным репортером, но с первых дней революции хотел пойти по розыскной стезе, чтобы ловить бандитов и ворюг… В том времени не срослось послужить в уголовном розыске, авось, выйдет в этом!
Только я отвернулся от окна, чтобы допить чай, как проходивший мимо дворянчик, чуть наклонясь, сунул ствол револьвера мне в ребра и прошипел прямо в ухо:
– Не тычь носа в чужое просо, стервец!
ГЛАВА 2
– Значит, эту чудную одежду нашел в подвале, – говорил Светловский, поглаживая рукой подбородок. – И что, совсем ничего не помнишь?
– Кое-что всплывает в памяти, – сказал я, хмуря брови.
– И что же? – подал голос Рундук, прищурив голубые глаза. На черной ленте бескозырки было крупно выведено: «Верный».
– Прибыл сюда на поезде, а откуда… Город знакомый. Выходит, бывал здесь раньше не раз.
– Мать, отца, родных вспоминаешь? Они из пролетариев, крестьян или, допустим, из бывших?
– Я сирота из разночинцев. Помню, звать меня Данила Нечаев.
– А чем занимался?
– Работал в газете, но где, в каком городе, не могу вспомнить.
Светловский попросил меня показать руки.
– Ухоженные, без мозолей, – хмыкнул он. – Рабочую лямку ты не тянул, факт!
Матрос поджал губы и, кивая головой, посмотрел на своего товарища.
– Знакомо мне это, Светловский. Года три назад на Балтике боцман нашего учебного парусника вот также память потерял. Грохнулся в шторм головой о поручень, а потом о переборку, и ни черта не помнит! Ни отца, ни мать, ни Божью благодать! Лежит на шконке, башку чешет, и хоть бы проблеск! Ну, думаем, кранты! И только потом начал соображать, кто он да откуда…
Рундук продолжал говорить, а мне вспомнилась семья, Cвешников, Ольга. Как воспримут они мое исчезновение? Мать будет долго горевать, это точно. Ольга? Не знаю, слишком малый срок знакомства. А я?.. Вернусь ли назад в будущее? Но если нет, то чем помогу своей стране, обливающейся кровью в Гражданской войне, которую через двадцать с лишним лет будет ждать еще более страшная беда – Великая отечественная война? Ответ вырисовывается такой: если не пером, сотрудничая в газете, то умением вести розыск и бороться с преступностью…
– Так что, такое бывает, – подвел итог матрос. – Парень, видно, говорит правду.
Мы стояли перед мостком через Канаву, у одного из двух чугунных столбов с десяти линейными фонарями. Я повернулся к дороге, чтобы разглядеть проезжающий автомобиль, и зажмурился от короткой боли в правом боку: дал знать о себе недавний тычок револьвером в ребра. Что это было в закусочной? Ничего не значащий кураж или настоящая угроза? Клетчатый пиджак просто ершился перед приятелем, или его тонкие губы озвучили давно вынашиваемую мечту? Нет, по-моему, это не пустые слова. Уж слишком злыми были его серые холодные глаза.