Брат мужа. Порочные игры - стр. 21
— Понравится. Она у тебя та еще шлюха, — мрачно отзывается Влад.
Паша сглатывает и ослабляет галстук дрожащими пальцами. С моих губ срывается нервный смешок. Я бы предпочла, чтобы Паша оказался трусом и подался в бега. Например, в тайгу к медведям, где его эти самые медведи разорвали бы на части.
— Она, конечно, для приличия посопротивляется, но потом будет визжать, как последняя потаскуха, — голос у Влада тихий и сочится ненавистью с презрением.
17. Глава 16. Два порочных брата
— Паша, — я массирую виски, — это однозначно развод.
В душе пусто. Измена оказалась сущей ерундой в сравнение с тем, что я вышла замуж за человека с нездоровыми пристрастиями.
— Поль, — Паша переводит взгляд со стены на меня, — я так устал.
Передо мной сидит кто-то другой. Не мой муж, в которого я влюбилась. Не улыбчивый и позитивный мужчина, а… я даже не могу описать, кого я сейчас вижу. Паша словно снял маску приличного человека и явил моему взору себя настоящего. Порочного, скользкого и развращенного.
— Ты хорошая женщина, — он подливает в бокал вина. — Будь по-другому, то наш Владик слюни бы на тебя не пускал. А развод… мы бы к нему все равно однажды пришли, но мне будет жаль тебя потерять.
— Ты ее уже потерял, — Влад опирается руками о подоконник.
— Я же сказал, мне очень жаль, — Паша поднимает на него взор и делает глоток вина, — но ты не этого ждал. Ты забавный, Влад. Ты так и не избавился от привычки судить людей по себе.
— Да, я опять с тобой оплошал.
— Я выпью за это, — Паша смеется и выпивает крупными глотками вино. Отставляет бокал и откидывается на спинку стула. — Что теперь? Кроме жены и родителей у меня ничего нет. Квартира не представляет для меня ценности, на счету у меня не сказать, что много денег, чтобы я боялся их лишиться, а к фирме отца я потерял интерес после твоей якобы смерти. Машина? Забирай. Жизнь мою хочешь? Да, пожалуйста.
Влад шагает к Паше, наклоняется и внимательно всматривается в глаза:
— Что с тобой, Павлуша?
— Мне уже не восемнадцать, Влад, а ты, как был обиженным мальчиком, так и остался.
— Вы всего меня лишили.
— И? Ты ждешь раскаяния? Я его чувствую в очень редких моментах, о которых ты, вероятно, в курсе.
Верхняя губа Влада дергается в отвращении, и он отшатывается:
— Ну ты и мразота.
Одергивает пиджак и покидает кухню, приглаживая волосы. Хлопает входная дверь, и через минуту Паша швыряет бокал в стену. Звон осколков. Встает, сжимает кулаки и прикладывает их к вискам, крепко зажмурившись.
— Я так и знал, что папа налажает.
Пинает стул, который с грохотом падает, и я вся сжимаюсь. Паша опять сменил личину, и по кухне вышагивает разъяренный и отчаявшийся человек, которого загнали в угол. Он неожиданно разворачивается ко мне. Мне очень не нравится его взгляд. Липкий и черный.
— Мне надо убрать со стола, — встаю и сглатываю, когда Паша делает ко мне шаг.
Хватает за волосы, с рыком въедается в губы и второй рукой ныряет под юбку. Я с мычанием шарюсь ладонью по столу, стискиваю вилку и во вспышке неконтролируемого гнева вонзаю острые зубчики в шею. Паша, с удивленным вскриком отпрянув, кривится, и я отталкиваю его.
— Ах ты, сука, — хрипит Паша и тянется к вилке, что торчит над воротом рубашки. — Дрянь.
Вскрикиваю, заметив в глазах холодную злобу и бегу прочь. Так на меня даже Влад не смотрел, когда стискивал шею в пальцах. Это взгляд социопата, который, наконец, выполз из-под вороха множества масок. Он либо покалечит меня или убьет. Вылетаю на лестничную площадку с криками.