Брат моего жениха - стр. 17
– Рысев?! – шепотом.
9. Глава 8. Рысь
Тряхнув еще раз головой, рассматриваю в темноте знакомые черты лица: курносый носик, скулы, а затем и полыхающие яростью глаза. И либо меня так сильно приложили, либо я и правда зажимаю между собой и стеной Лану.
– Илана? – морщусь, – какого черта ты творишь? – налетаю грозным шепотом. Хотя кого я обманываю, стоять с ней в таком положении больше, чем приятно. – Я догадывался, что неприятен тебе, но не думал, что ты скатишься до мокрухи, котенок.
– Я, – возмущенно дергает руками девчонка, – тебе, – пытается вывернуть запястья, – не котенок, Рысев! – толкается и пинается, как настоящая дикая кошка.
Она двигается, а мой дружок в штанах все сильнее каменеет.
– А раньше ты была совсем не против этого прозвища… – говорю и, не отводя глаз, делаю шаг. Вдавливаю девчонку в стену. Ощущаю, как она вздрагивает. Удивленно выдыхает и замирает. Ее вздыбленные соски под тонким кружевным топом упираются мне в грудь до боли, до ломоты во всем теле.
Сомнений нет – она помнит. Может, мозг Илана и заставила забыть, но тело помнит, как его ласкали. Помнит, кто был первым. Кто открыл ей эту сторону отношений.
Лана зажмурилась и, кажется, даже не дышит, когда я отпускаю одну ее руку и укладываю свою ладонь на плоский животик. Чувствую, как от холода мышцы пресса сокращаются и она вздрагивает. Поднимаю выше, лаская и добираясь до топа. Комкаю кружевную ткань, задирая. Пробираюсь пальцами к налитой груди и слышу ее стон.
Частью мозга понимаю, что перегибаю. Перехожу все дозволенные границы. Она невеста брата. Запретный плод. Чужая женщина. Но другой… а впрочем, будем просто считать, что мне отбили мозг на льду. Потому что я делаю то, за что она меня возненавидит еще сильней. Резкий рывок вперед и, обхватив за затылок, требовательно впиваюсь в ее губы, улавливая удивленный вздох.
Мгновение.
Именно столько мне дали, чтобы насладиться сладостью и мягкостью ее губ. А потом мне прилетела звонкая пощечина. Которую влепила она явно от души!
– Лапы убери, животное! – упирается мне в грудь девушка и что есть силы отталкивает, заставляя отступить.
Я хватаюсь за горящую щеку и не могу сдержать ухмылки. Держать удар она не разучилась.
– Вот так потом и привози тебе цветы среди ночи, Самойлова… – двигаю челюстью, проверяя, способен ли еще жевать.
– Засунь свои цветы себе в...
– Ты какого хрена шастаешь ночами в одном… белье?! – перебиваю, мимоходом бросая взгляд на слишком высоко задравшийся топ и тут же резко отворачиваюсь.
– Это не белье, а пижама, зверюга ты необразованная, – дергает полы шелкового халатика Лана. Только вот его длина положение вообще не спасает!
– Я спустилась потому, что услышала шорохи! Испугалась, что это грабители! – шепчет злобно девушка. – А ты какого… лешего тут забыл?
– Грабители, серьезно? – выгибаю бровь, поднимая с пола несчастные цветы. – А если бы это было так?! – как по щелчку, закипаю, стоит только представить, что в дом зашел не я, а кто-то другой. – О чем ты думала вообще?! – отчитываю глупую, как ребенка. Но и Слава тоже хорош. Дрыхнет так, что из пушки не разбудишь.
– Мужик у тебя под боком для чего, Илана?!
– Для того! – огрызается, шипя. – Не твое дело, Рысев! – и замолкает, буравя недовольным взглядом. Отступать явно не намерена.