Брак по наследству - стр. 7

— Рожали две девушки, одна родила мальчика, другая — девочку. Меня интересует, кто родился на левой койке!

Он посмотрел на меня, как на дуру.

— Женщина, что вы хотите? На это есть записи, медсестры. Я свою задачу выполнил. Новорожденный жив и здоров: руки, ноги целы, голова на месте.

— Вспоминай! — не отступалась я.

— Записи смотрели? — повторил он.

— Да. В обоих случаях «Лера О».

Мужик озадаченно глянул на меня и измученно облокотился на стену. Было видно, что он и правда устал от долгой работы.

— Пожалуйста, доктор. Вы же понимаете, как это важно для нас… Я не хочу, чтобы моя дочь растила чужого ребенка…

— Я понимаю. Но и вы меня поймите. Я не спал двое суток и жутко хочу есть.

— Хорошо. Вот, спасибо за работу. Купите себе еды и отоспитесь. — Поняв, что ничего не выйдет, сунула ему купюру и пошла в сторону выхода. Оставалось только надеяться на сердце и внутренний голос.

Добираясь до больницы, я размышляла. Мысли, роившиеся в голове, были одна — бредовее другой. Понимаю, звучит жутко, но я переступила порог с твердым намерением забрать обоих детей.

— Иди сюда, — я подозвала блондинку — медсестру. При виде меня она испугалась, но побрела на зов.

— Я решила, что мы заберем и мальчика, и девочку. Ваша Лера — молодая, одинокая. Скорее всего, ей будет сложно одной содержать ребенка. Сколько ей? Лет 18?

Медсестра кивнула.

— А у нас есть деньги. Детям будет лучше так.

— Но что же мы скажем ей? Грех-то какой! — побледнела медсестра.

— Придумайте что-нибудь! — я развела руками и снова потянулась за деньгами.

Но тут показалась темненькая. Она двинулась к нам улыбаясь.

— Проснулась! — торжественно объявила она.

— Я ей ребеночка отнесла — мальчика, — продолжила санитарка.

Валя, блондинка задрожала, еще сильнее побледнев. Я побежала в палату. Моя Лера все еще спала, а на руках у другой девушки был малыш. Она со счастливым лицом кормила его грудью. Я замерла в дверях, не зная, как поступить. Отбирать младенца у молодой матери было бы кощунством. В следующий момент моя дочь тоже начала приходить в себя. Первое, что она сказала:

— Хочу увидеть ребенка.

Я дала знак, и медсестра принесла девочку. Когда тебя приложили к груди, я разрыдалась. С тех пор ты моя внучка, самая родная! — Виолетта Генриховна говорила сквозь слезы. — Надеюсь, после этого признания ты не перестанешь считать меня своей бабушкой.

Я не могла поверить в то, что услышала. Как смогу теперь называть ее «бабуля»? А маму? По имени и отчеству?

— Значит, моя мать — не моя? — первое, что пришло в голову.

— Твоя. И всегда будет твоей. Она же вырастила тебя!

— Но кто биологическая матушка — неизвестно?.. — я схватилась за голову.

— Послушай, Кеша… Мы же не делали ДНК экспертизу. Ты похожа на нас, так что, скорее всего, именно ты и есть наша!

— Скорее всего… — повторила я, словно попугай. — Но это неточно! Мама знает?

— Нет. Мне бы не хотелось, чтобы до нее дошла эта информация. Сама понимаешь, Лера такая ранимая! К тому же это ничего не меняет.

Возникла пауза. Бабушка сосредоточенно рассматривала свой маникюр. А я не могла привести мысли в порядок. Видно, по ее мнению, в отличие от матери, я «толстокожая», меня можно ранить — переживу.

— Так значит ты хочешь, чтобы я сделала тест? — уныло предположила я.

— Конечно же, нет!

— А что тогда?