Брачные контракты - стр. 8
Повернулась и вышла.
Ни тебе вопросов о здоровье, ни тебе сочувствия… «Я желаю…»!
Похоже, что и здесь я вляпалась по полной…
Только есть ли у меня хоть какой-то выбор? Вечером придёт Кана – нужно будет подробно расспросить обо всём подряд. И хорошо бы с утра прогуляться, посмотреть, на что похожа эта самая Монча. И очень бы не мешало вымыться и сорочку поменять. А заодно узнать, наконец, как я выгляжу. Нравится мне это или нет, но что-то я слабо верю, что меня домой вернут.
Правда, не верю я и в то, что эта тётка сможет меня в бараний рог скрутить. Я СССР пережила и девяностые. Всего наглоталась, и без денег по полгода жила, и полы мыла, и за тряпьём ездила в Польшу с челноками. И на похороны менее удачливых знакомых-бизнесменов ходила... Что-то я разнежилась тут, на этом грязном чердаке. Боюсь, никто не собирается дать мне время отлежаться.
4. Глава 4
Вечером, ещё засветло, Кана повела меня в мыльню.
— Фания, пойдём, пока кир Васса из гостей не вернулась. Иначе опять…
Фразу Кана не закончила, но я понимала, что вряд ли настоящая Фания ладила с этой дамой.
— Кана, а ты кто?
Она растерялась, заморгала глазами, просто не поняла вопрос.
— Ну, ты родственница моя или горничная?
— Фания, я сестра двоюродная кир Вассы. Она меня из милости взяла, когда дом сгорел мой.
Нормальная такая милость – сестру в служанку превратить. Очевидно, Кана и сама понимала всё это.
— Ты не думай, что она плохая! У меня и платье есть нарядное! И есть кир Васса позволяет досыта.
— Значит, к тебе тоже нужно обращаться кир Кана?
— Нет, что ты! Кир она стала, когда за твоего отца замуж вышла. А так-то она тоже в селе родилась, не высокородная. Бери вот, халат накинь и иди уже. Я сейчас бельё поменяю и догоню тебя.
Сперва я спустилась по крутой лестнице с чердака на трясущихся от напряжения ногах в крохотный закуток.
Дальше – небольшая прихожая и две двери, одна напротив другой – «парадный» вход и выход на тот самый задний двор, куда смотрели окна моего чердака. И по длинной стене — четыре двери, выкрашенные светло-голубой масляной краской. Напротив дальней двери – большое окно в стене, без стекла. Сейчас оно закрыто белыми деревянными ставнями.
На двух, ближайших ко входу в дом, набит рисунок по трафарету. Белый пышный букет, что-то вроде пионов. Розовые цветы и ядовито-зелёные листья.
Толкнула одну из дверей с цветочками – горница. Ну, или зал. Стол под красной плюшевой скатертью, на столе белоснежная кружевная салфетка, на ней – стеклянная вазочка с искусственной розой. Идеально ровно расставлены шесть стульев с резными спинками. У противоположной от входа стены, между двух небольших узких окон с белыми кружевными занавесочками – огромный буфет. Верхняя часть застеклённая, со средней полки свисает кружевной уголок салфетки. Там выставлены бокалы, стеклянные кувшины и развёрнуты к зрителям два больших блюда с цветочным рисунком. Деревянный диванчик с узорами на спинке и тремя одинаковыми расшитыми подушками на сидении. Над диванчиком – овальное небольшое зеркало, прибитое слишком высоко и неудобно – в него даже нельзя посмотреться.
Этакий сельский гламур. При всём этом комната выглядит совершенно нежилой. Похоже, ей пользуются только для приёма гостей. Я закрыла дверь. Открыла следующую.