Божьи воины [Башня шутов. Божьи воины. Свет вечный] - стр. 88
Рейневан выругался, ударил кулаком по земле. Шарлей косо взглянул на него.
– Нет, Рейневан, – холодно сказал он. – И не думай. Это не французские куколки из Стшегома. Это четверо тертых-перетертых, вооруженных до зубов бандитов и мясников. Это Кунц Аулок, с которым, пожалуй, я не управился бы даже один на один. Так что отбрось глупые мысли и надежды. Надо сидеть тихо, как мышь под метлой.
– И смотреть, как мордуют ни в чем не повинного человека?
– Именно, – ответил демерит, не опуская взгляда. – Потому что если уж выбирать, то моя жизнь мне гораздо милее. А я, кроме всего прочего, еще задолжал нескольким людям. Было бы неэтично и глупо рисковать, лишив их шансов вернуть свои деньги. Впрочем, мы напрасно болтаем. Все уже кончилось. Им надоело.
Действительно, де Барби и Сторк угостили деда несколькими прощальными пинками, наплевали на него, запрыгнули на коней, и через минуту разбойничья шайка уже мчалась галопом, погикивая и взбивая пыль, в сторону Яворовой Гуры и Свидницы.
– Не выдал, – вздохнул Рейневан. – Избили его и испинали, а он нас не выдал. Вопреки твоим насмешкам нас спасла поданная бедолаге милостыня. Ибо милосердие и щедрость…
– Если б Кирьелейсон, вместо того чтобы хвататься за плеть, дал ему скойца, дедуня выдал бы нас не задумываясь, – холодно бросил Шарлей. – Едем. К сожалению, снова по дикому бездорожью. Кто-то тут, помнится, совсем недавно хвастался, что оторвался от погони и замел за собой следы.
– А не следует ли, – Рейневан как бы не заметил сарказма и глядел, как дед, ползая на четвереньках, ищет во рву шапку, – а не следует ли отблагодарить? Дать ему еще немножко? У тебя же есть полученные от грабежа деньги, Шарлей. Прояви чуточку милосердия.
– Не могу. – В бутылочных глазах демерита сверкнула издевка. – И как раз из милосердия. Я дал деду фальшивую монету. Если вздумает расплатиться одной, его только вздуют. А если поймают с несколькими – повесят. Так что я милосердно позволю ему избежать такой участи. В лес, Рейнмар, в лес. Не будем терять времени.
Пошел краткий и теплый дождь, а как только он прекратился, лес начал затягивать туман. Птицы молчали. Было тихо, как в церкви.
– Твое гробовое молчание, – проговорил наконец шедший рядом с лошадью Шарлей, – вроде бы о чем-то говорит. Похоже, о недовольстве. Попробую угадать… Дедок?
– Да. Ты поступил скверно. Неэтично, говоря деликатно.
– Ха, человек, привыкший хендожить чужих жен, начинает учить меня морали.
– Не сравнивай, уважаемый, вещи несравнимые.
– Тебе только кажется, что они несравнимые. Кроме того, мой грязный по твоему мнению поступок был продиктован заботой о тебе.
– Прости, но это трудно понять.
– При случае я тебе объясню. – Шарлей остановился. – Однако сейчас предлагаю сосредоточиться на более важном. Я, например, понятия не имею, где мы находимся. Заблудился в этом треклятом тумане.
Рейневан осмотрелся, взглянул на небо. Действительно, просвечивавший сквозь клочья тумана белый кружок солнца, еще мгновение назад видимый и указывавший направление, теперь исчез совершенно. Плотная мгла висела низко, иногда даже скрывала верхушки самых высоких деревьев. У земли туман местами лежал так, что папоротники и кусты, казалось, выглядывают из молочного океана.
– Вместо того чтобы убиваться над судьбой убогих дедов, – снова заговорил демерит, – и маяться от душевного разлада, ты б лучше использовал свой талант, чтобы отыскать дорогу.