Божественный ветер. Жизнь и смерть японских камикадзе. 1944-1945 - стр. 25

Я прибыл в Себу, чтобы сформировать еще одно специальное подразделение. Любой унтер-офицер или летчик, желающий вступить в подразделение добровольцем, сообщит об этом, указав на листочке бумаги свое имя и звание. Те, кто не хочет этого, оставят листок незаполненным. Каждый листок бумаги следует поместить в конверт, который мне должны передать сегодня к 21.00.

Никто не хочет, чтобы добровольцами стали все поголовно. Мы знаем, что вы все готовы пожертвовать жизнями ради защиты страны. Мы знаем также, что некоторые из вас в силу семейного положения не станут отдавать свои жизни подобным образом. Следует понимать к тому же, что численность добровольцев ограничивается небольшим количеством самолетов, имеющимся в наличии. Только я должен знать, готов ли кто-либо стать добровольцем или нет. Прошу каждого в течение ближайших трех часов принять решение, исходя из ситуации. Специальные операции против противника начнутся завтра. Поскольку подготовка к таким операциям требует чрезвычайной секретности, важно в дальнейшем не обсуждать их между собой.

Присутствовавшие слушали меня в абсолютной тишине, никто из них даже не шевельнулся. Когда я закончил выступление, кокосовые пальмы на соседнем острове Мактан темнели своими кронами в наступивших сумерках.

Оперативный штаб в Себу размещался в доме западного стиля у подножия невысокого холма. Двухэтажное здание с просторным двором принадлежало до войны американскому кинодельцу. Кабинет для оперативных совещаний, находившийся на втором этаже, служил мне спальней. Обстановка кабинета состояла лишь из большого стола в центре и простой железной кровати в углу.

Сидя в одиночестве в этом кабинете, я вдруг услышал, что кто-то поднимается по лестнице. Раздался стук в дверь, и в кабинет вошел младший лейтенант Ёсиясу Куно, который в полдень летел со мной в группе сопровождения из Мабалаката. Его переполняли эмоции, глаза блестели, он едва сдерживал себя.

– Что я могу для тебя сделать? – спросил я.

– Я надеюсь, что вы не забудете меня, формируя специальный ударный корпус, – произнес он, стараясь придать возможно беспечный тон своему голосу. Но деланой беспечности не соответствовал живой блеск его глаз.

Предыдущей ночью в Мабалакате Куно спал крепким сном, когда формировалось первое подразделение камикадзе. И не его вина, что он не знал об этом. Из-за секретности об этом мероприятии уведомили только штабных офицеров. Они делились по отдельности секретной информацией только с людьми, которых считали кандидатами в добровольцы.

Я знал Куно как скромного, сдержанного человека, но полного скрытой энергии. Если бы в то время я не отсутствовал в Мабалакате из-за аварии самолета близ Манилы, то первым, кого бы я наметил в спецподразделение, был бы Куно. Хотя это подразделение формировалось в тайне, утром следующего дня в Мабалакате явно нарастало напряжение. Куно почувствовал наэлектризованную атмосферу и заметил:

– Происходит что-то необычное, капитан. Что бы это могло значить?

К этому времени отбор пилотов-смертников был уже завершен, и я не мог сообщить ему что-либо определенное. Но здесь, в Себу, где завеса секретности спала, я не сомневался, что Куно станет одним из первых добровольцев.

Я посмотрел ему прямо в глаза и медленно произнес: