Божественная комедия (сборник) - стр. 15

Досет незаметно потянул ноздрями душный сырой воздух.

Ему показалось?.. Нет… Вовсе не показалось… На него действительно пахнуло полевой травой, лесными цветами. Непонятно пахнуло, тревожно…

Он ждал.

Он не торопился.

Пусть дочь банкира присмотрится к голым стенам.

Пусть она присмотрится к бетонным стенам, к железной «Лоре», к грязной ржавой раковине. Пусть она падет духом. Пусть страх и отчаяние мерзким холодком сведет ее живот, ее мышцы. Майор знал, когда наступает такой момент.

И, дождавшись, поднял голову.

Увиденное его поразило.

Дочь банкира Ауса, кутаясь в руану – легкую накидку, сшитую из тончайшего, прохладного даже на взгляд шелка, чуть недоуменно, косясь, но без особого интереса рассматривала лейтенанта Чолло, который, каменно застыв у стены, выкатил на Анхелу влажные поблескивающие глаза. Меньше всего Анхелу занимал майор, и все же внутреннее чувство подсказало ему: Анхела видит его, воспринимает каждое его движение, правда, не испытывает при этом ни страха, ни отчаяния.

Тогда он сменил тактику:

– Вас что-то удивляет?

– Нет, – ответила дочь банкира.

– Что ж. Еугенио, пригласите эксперта.

Эта сцена тоже была продумана майором заранее.

Эксперт Витольд боком, суетливо, как-то даже по-старчески вошел в дверь и, недовольно проворчав что-то под нос, вызывающе прочно утвердил штатив фотокамеры посреди «камеры разговоров».

Затвор щелкнул. Витольд буркнул: «Благодарю!»

Он мог не заботиться о вежливости, но так уж у старика получилось.

Досет промолчал. Бог с ним, с Витольдом. Дождавшись, когда эксперт вышел из камеры, он ткнул пальцем в кнопку магнитофона и холодно произнес:

– Имя?

– Анхела Аус.

– Место рождения?

– Я никогда не знала ни своих настоящих родителей, ни своего настоящего места рождения, но отцом считаю Антонио Ауса, – мягко улыбнулась Анхела. – Ребенком меня нашли в приморском городе Мемфисе, и до семнадцати лет я воспитывалась при монастыре Святой Анны. Антонио Аус удочерил меня.

– Сколько вам лет?

– Двадцать шесть.

– Образование?

– Школа при том же монастыре, университет Эльжбеты.

– Где вы жили последние девять лет?

– В столице.

– И только?

– Конечно, нет. Я довольно часто выезжала в Ниданго.

– Ваши знакомства?

– Какие именно?

– Дружеские.

Анхела улыбнулась и без всяких колебаний назвала известную модистку; двух столичных художников, о судьбе которых Досет ничего не знал; семью знаменитого социолога, публично расстрелянного еще в марте; жену Народного президента, высланную в Уетте; доктора археологии Курта Шмайза; и, наконец, не без милой улыбки, жену генерала Нуньеса и самого полковника Клайва.

Пока Анхела говорила, Досет внимательно ее изучал.

Лейтенант не ошибся: действительно необыкновенная женщина.

Глядя на нее, хотелось улыбнуться, непроизвольно коснуться ее руки, но майор не хотел расслабляться.

– Простительно ли истинной танийке содержать столь пеструю, столь предосудительно пеструю библиотеку? – холодно спросил он. – Наверное, вы понимаете, что я говорю о книгах, собранных на вилле «Урук»?

– Хороший специалист должен знать все, что делается в смежных с его наукой областях.

– Вы хороший специалист?

– Несомненно.

– Но зачем вам изучать заведомо ложные теории? Вы же понимаете, о каких теориях я говорю? – Досет намеренно не произносил любимого слова Народного президента –