Бойся теней. 27 историй авторов мастер-курса Антона Мамона - стр. 25

«Надо же, как обострился слух! Жизнь бьет ключом, и мало кому есть до меня дело. Правду говорят, что люди приходят в этот мир голыми и одинокими и так же умирают».

В операционную заходит незнакомый доктор, встает спиной к пациенту, смотрит в мониторы, которые мерцают и пищат на все лады.

– Алексей Иванович, вам введена предельная доза препаратов, но кровообращение не восстановилось. В организме запустились процессы, которые современная медицина еще не научилась контролировать. Мы сделали все, что могли… – не оборачиваясь, говорит врач.

– Док, может, у меня аллергия на металл, из которого изготовлены стенты?

– Сплав гипоаллергенный. Коллеги собрались на консилиум, – он неловко замолчал.

Хочется вздохнуть полной грудью, но не получается.

– Я все понял. Вы знаете, что делать.

Врач опустил глаза и вышел.

«Отделаться легким испугом не получилось. Время подводить итоги».

Оставленная для контроля медсестра сидит у ног Алексея и нервно водит пальцем по экрану смартфона. Ее лицо белее халата.

«Попросить у нее телефон и позвонить жене? Сказать, что люблю и попрощаться? Глубокая ночь по ощущениям. Подниму всех, встревожу… А завтра у них трудный день. Надо терпеть. Так уж случилось, умри достойно».

Алексей начал молиться: «Отче наш, Иже еси на небесех…» Что еще делать умирающему человеку? Он ничего не просил у Бога. Просто молился. «Вся жизнь перед глазами? Серьезно? Жаль, что мало говорил „люблю“ тем, кого люблю. Завещание зря не оставил. Такая грызня за наследство начнется! Вот оно: „Приведи дела в порядок!“ Кредит большой не выплачен, но активов должно хватить». Опять молитва, другая: «Богородице Дево, радуйся…» И снова, по кругу. «Страх? Нет никакого страха. Есть смирение и четкое понимание того, что судьбы людей и то, где, когда и как им умирать, решаются не здесь. Жаль того, что мог сделать и не сделал. И… все. Надо же… С меня не сняли крестик! Обычно забирают перед тем, как везти на операцию». Крупный, на массивной золотой цепочке крест с ним давно. «Не сняли. Ну и хорошо». Откуда-то пришли слова бабушки: «Крещеная душа не пропадает».

Ярко светят лампы на потолке, пищит аппаратура, бледнеет лицо медсестры…

«Ха, она теперь, наверное, белее меня! Странно, кровообращение вот-вот прекратится, а у меня нет признаков гипоксии, глюков. Сознание четкое и ясное как никогда! Вроде бы все предусмотрел, подстраховался, врачи старались, а оно вот как… Как кредит доверия! Подсчет мыслей, чувств, эмоций, дел и поступков ведется каким-то безошибочным и беспристрастным счетчиком. Все справедливо. За рамками нашего обыденного понимания справедливости и, как теперь видится, за гранями человеческой жизни. По крайней мере, моей. Этот кредит я исчерпал. В Бога нельзя верить чуть-чуть или иногда, когда прижмет… Надо жить по Закону Бога!»

Вдруг все погасло. Просто выключилось. Стало совершенно темно. Это как когда ты никак не можешь заснуть, поймал бессонницу и ждешь, ждешь, а сна все нет, гоняешь и гоняешь в голове мысли, да так и не замечаешь того момента, когда уснул…

– Подъем, студент, нас ждут великие дела!

– Петрович, без меня никак?

– Диплом врача тоже мне за тебя получить?

– Щас… Чего там случилось?

– Надо жмурика из реанимации в морг отвезти.

– Может он передумает?

– Там все начальство на ушах. Шевелись, на лекциях выспишься!