Бойся теней. 27 историй авторов мастер-курса Антона Мамона - стр. 12

Обычно сдержанная, Лариса зарыдала в голос, до боли зажимая глаза ладонями, сил сдерживаться совсем не было, да и не хотелось. В окружении этих пожилых людей она позволила себе наконец выплеснуть эмоции.

– Мне очень плохо, невыносимо жить. Весь мир рухнул в одночасье, я все и всех потеряла. Я не могу смириться с потерей, с тем, что мой муж теперь с другой, он станет отцом ребенка этой женщины. Что у них любовь, родив ребенка, они будут жить счастливо. Мое имя превратилось для него в пыль. Я проклинаю их и их еще не рожденного ребенка каждый день и час. Я захлебываюсь в своей ненависти, готова продать душу дьяволу за то, чтобы все беды мира свалились на их головы. Я ужасный человек, сама себя ненавижу за это.

Егор Иванович и Валентина Викторовна обменялись долгим взглядом, старуха кивнула, словно давая понять, что время пришло. Егор Иванович крепко обнял Ларису за плечи, она развернулась и уткнулась лицом ему в грудь, безутешно рыдая. Он прижал ее голову, поглаживая, как родитель, который пытается утешить своего ребенка.

– Ну уж, голубушка, право, дьяволу душу продать легко, только не выкупишь обратно. Чай, не ломбард. Вы уж так не шутите, кабы потом о словах-то своих не пожалеть…

– Продала бы, ей-богу, ни перед чем не остановилась бы, лишь бы жизнь их в ад кромешный превратить. Меня никто из них не пожалел, и я бы не пожалела.

– Посиди, голубушка, попей чайку с Валентиной Викторовной, есть у меня для тебя одно решение, раз уж время пришло.

Егор Иванович встал и ушел в свою квартиру. Через несколько минут он вернулся с иконой.

– Вот, Лара, прими в дар, молись, проси, она поможет, – протягивая икону, ободряюще кивал Егор Иванович.

– Но я не могу принять такой подарок, она же должна очень дорого стоить, мне и заплатить-то нечем…

– Заплатила ты, заслужила, сама позже поймешь. Ты поаккуратнее с ней, краска еще не до конца высохла, – и Егор Иванович вложил икону Ларисе в руки.

– Иди, деточка, отдохни. Забери икону к себе в комнату и ложись спать, – посоветовала Валентина Викторовна.

– И правда, пойду, простите меня, нервы совсем расшатались.

Лариса испытывала стыд перед этими добрыми немолодыми людьми, особенно за свое богохульство, пришло же в голову при верующих людях, один из которых писал иконы, говорить такие ужасные вещи. Она забрала икону, пожелала всем доброй ночи и ушла в свою комнату.

На кухне два пожилых человека молча пили чай, глядя друг на друга.

Молчание прервала Валентина Викторовна.

– Пора, – поглядев на часы, сказала она.

Старики взялись за руки и начали шепотом произносить заклинание.

– Для завершения обряда она должна пролить кровь с закрытыми глазами, – напомнил Егор Иванович.

– Я об этом позаботилась, добавила в ее чай специальных трав, усмехнулась Валентина Викторовна.

Лариса сидела в кресле, держа икону в руках и внимательно ее разглядывая. В какой-то момент ее начало клонить в сон, она подумала о том, что пора бы лечь спать, но ноги были словно ватные и встать с кресла совсем не было сил.

Проваливаясь в дрему, Лариса вспомнила свой дом в деревне и бабушку, которая однажды рассказала ей историю, как странствующий старец передал в их церковь икону, которую батюшка принял и определил место в церкви. Но со временем люди в деревне начали замечать, что после того, как появилась икона, жизнь людей стала портиться, они начинали болеть, ругаться с родными, урожаи становились все беднее, а скот часто погибал. И тогда они пришли к батюшке и потребовали убрать икону из церкви и сжечь.