Бойся своих желаний - стр. 33
Руки Вадима тут же оплетают меня, пока сам он впивается в губы зло и голодно. Его много везде, во рту, внутри меня, снаружи. Одна рука в моих волосах, туго сжимает на затылке, вторая жестко ласкает грудь. Мы валимся на столешницу. Позвоночник царапается о полированный камень подо мной. Яростное дыхание с обеих сторон и я не собираюсь уступать. Не хочу!
Придурок ревнивый и обезумевший, у него не получится меня ни запугать, ни сделать послушной куклой. Разжимаю кулаки и погружаю ногти в его предплечью, веду с нажимом через всю грудь, разлиновывая кожу до крови. Вадиму больно, он шипит и натягивает мои волосы сильнее, заставляя запрокинуть голову и открыть шею. Набрасывается на нее с жалящими поцелуями, пока жестко трахает членом внизу.
Выгибаю спину, чтобы приноровиться и обхватываю его бедра ногами. Каблуками ударяю по ягодицам на каждом толчке. Это какое-то безумие, то, что происходит между нами двумя. Мрачное, темное и неконтролируемое. Вскрикиваю все громче и громче, когда вспышки болезненного удовольствия простреливают внизу живота. Обнимаю Вадима за шею, царапаю, ударяю в грудь кулаком, клацаю своими зубами по его. Кажется, даже кусаю за губу, потому что во рту появляется характерный металлический привкус.
Когда темп доходит до сумасшедшего, мои глаза закатываются сами. Тело в один момент прошивает острой иглой удовольствия, затем я замираю не в силах дышать и расслабляюсь. Тело мелко трясет в конвульсиях, пока Вадим догоняет меня. Он кончает мне на живот и резко отстраняется.
- Блядь, - Проводит ладонью по своей расцарапанной шее и груди, - кошка дурная.
С трудом отходя от накатившей слабости, сажусь на столешнице. Смотрю вниз. На мне тоже прилично его отметин и засосов. Бедра вообще все в красных пятнах.
- Ты сам, - стискиваю зубы. Зла моего на Вадима не хватает, - сволочь.
- Где-то я уже это слышал, - поднимает рубашку с пола и натягивает себе на плечи.
- Вадим, - тихо прикладываясь затылком к зеркалу за собой, - я так не могу. Мне нужен конечный срок.
- Ты не будешь устанавливать правила, - отмахивается, застегивая ширинку и приводя себя в порядок.
- До Нового года, не дольше, - качаю головой.
- Это я буду решать, - пиджак, по которому мы оба топтались, поднимает, а затем бросает обратно, - ты моя игрушка, Настя. На моих условиях и пока мне не надоест, никуда не уйдешь, так что заткнись, - в его словах слышится веселье. Мрачное, как у стремного Джокера в фильме. Он издевается гад. Может себе позволить, вот и вытворяет.
- Чертово тридцатое декабря, месяц - рявкаю я, - и я ухожу.
- Еще раз, - Вадим подходит вплотную и кладет ладонь мне на грудь. Она поднимается выше, сжимая мою шею, - ты не решаешь ничего. Как я хочу, так и будет.
- Я сбегу, - смотрю упрямо ему в лицо.
- Даже не думай со мной играть в эти игры, не беси! - Губы Вадима с ранкой в уголке едут криво вверх. Он дергает меня на себя, приближая наши лица вплотную. Губы грубо касаются моих, его зубы оттягиваю мою нижнюю губу и отпускают.
Вадим смотрит на меня долго и пристально, но глаза я не отвожу. До последнего не прерываю зрительный контакт, пока он не разворачивается и не скрывается за дверью ванной. Что он думает - я не знаю. Что и кому доказывает – не понимаю. Да и не хочу, твою мать! Не хочу!