Бойня - стр. 7
Они говорили на уровне гипотез, но смысл был ясен – они оба размышляли о том, кто может в России стать лидером оппозиции, фактически возглавить бунт. Но о том же думал и он, продвигая свою «Крысу»…
Опальных политиков интересовали детали. Они были не глупы, раз касались в этом щепетильном разговоре даже времени года, когда следует поднимать народ. Конечно же весной, аккурат после выборов, когда на улице тепло и мороз в естественном союзе с МВД не ломит кости бунтарям.
Пасечник и Энерджайзер, ранее непримиримые противники, теперь, словно каббалисты, ходили с одним кадилом, ворковали у одного сосуда и раздували совместный костер. Их Голем, эдакий прототип попа-провокатора Гапона, не из глины, а из плоти, представлялся обоим лицом незамыленным, новым, раскручивающимся на волне народного недовольства и обещающим всем стратам именно то, что они ждут от лидера. Пригож лицом и образован. Оратор и бесстрашный исполин. Блондин и Аладдин. Для наци – фюрер, для красных – Троцкий, для либералов – чуть ли не Гайдар.
Дугин лишь поразился совпадению стратегий его, опытного практика оперативной работы, и этих демагогов. Но полковник не воспринял всерьез замысла нажившихся на народном страдании чиновников. Он посчитал все это кухонным трепом, имеющим мало общего с реальным заговором. Эти люди публичны, а перевороты любят тишину.
Много позднее он услышит фамилию Невольный, вынырнувшую словно из ниоткуда, но поддержанную будто невзначай блогерами, сетями, радиостанциями, газетами и интернет-ТВ. Блогосфера и интернет-сообщество, как платформа новой реальности, все-таки вдохнула в Голема жизнь, но Дугин не верил в способность человека из виртуального мира стать героем наяву. К тому же это был не мистический персонаж, а обычный парень. Очень грамотный и способный. Но далеко не Геракл.
А значит, он легко мог заболеть или упасть, разбиться и не взлететь. Дугин с недавних пор полагался только на сверхъестественное… У него был для этого повод. Однако он уже тогда знал, что в борьбе за власть любые средства хороши, и даже временные союзы с потенциальными конкурентами. И тем паче использование их ставленников, которых легко превратить в мучеников, ведь этот Невольный, их Голем, уязвим, в отличие от его детища…
Хозяин поместья предложил полковнику прогуляться.
– Здесь моя пасека, – устроил экскурсию владелец тирольского логова. – Улей – это целое государство. Со своим порядком и неписаными законами. Самое важное звено – пчеломатка. Она рожает рабочих пчел. Рабочие пчелы собирают пыльцу и генерируют мед. И они же уничтожают трутней. И все это регулирует пасечник. Без него никак нельзя. Ведь трутни не так бесполезны, как многие думают. Они оплодотворяют пчеломатку. У них вместо жала совокупительный орган. И, несмотря на то что трутни едят в три раза больше меда, чем обычные пчелы, они не бесполезны и в какой-то степени героичны. Ведь они погибают сразу после совокупления с маткой. А тех трутней, что остаются в живых, изгоняют. Изгои, так сказать.
В этот момент с неба, словно в подтверждение слов Пасечника, рухнула крупная пчела, видимо трутень.
– Так вот, – после паузы изрек бывший губернатор, – в неблагополучных ульях трутней слишком много. А у хорошего Пасечника их ровно столько, сколько надо для оплодотворения пчеломатки. Она восседает на троне и взирает на медоносный процесс. А Пасечник собирает урожай. Понятно?