Бояре Романовы и воцарение Михаила Феoдоровича - стр. 31
Теперь, когда Борис Федорович был могущественным человеком в государстве благодаря своему влиянию на сестру царицу и шурина царя, к нему обратился на смертном одре царский дядя и ближний приятель с просьбой беречь и охранять его детей. Годунову, в свою очередь, важно было видеть в близкой родне государя, двоюродных братьях и сестрах его, друзей себе, а не врагов. Борису еще более, чем Романовым, необходимы были союзники; титулованное боярство, не расположенное к нетитулованным Романовым-Юрьевым-Захарьиным, еще менее склонно было спокойно сносить верховенство над собой гораздо менее родовитого потомка мурзы Четы. Недаром в глазах аристократически настроенного Тимофеева Борис был «средороден и средочинен по всему», а дочери знатных московских бояр были, по мнению этого писателя, для Годунова «госпожами».
Поэтому царский шурин и конюший боярин охотно пошел навстречу желанию своего давнего благожелателя, царского дяди Никиты Романовича. Он дал «клятву» «к великому боярину» иметь о его «чадех соблюдете». И долго продолжался между Годуновым и молодыми Никитичами Романовыми «завещательный союз дружбы»>154. Царский шурин прекрасно ладил с двоюродными братьями царя, а, в свою очередь, Романовы не приняли участия в той интриге Шуйских, которая была направлена против царицы Ирины, а стало быть, главным образом против Бориса Годунова>155.
Вскоре по смерти отца старшему из его молодых сыновей Федору Никитичу, упоминавшемуся до этого времени иногда при придворных торжествах, пожалован был сан боярина. Это случилось в 1586–1587 годах. Одновременно с этим второй сын Никиты Романовича – Александр был назначен царским кравчим>156. Остальные, по молодости своей, служили, вероятно, в стольниках и иных менее важных придворных чинах>157. Отношения между Никитичами и правителем государства, каким стал Борис Федорович Годунов, были в общем мирными, хотя, быть может, иногда дело и не обходилось без трений. Так, Исаак Масса, голландец, проживший в России около восьми лет – с 1601 или 1602 года, рассказывает такой случай, имевший будто бы место во время царствования Федора Ивановича. Однажды, когда царь шел на богомолье в Троице-Сергиев монастырь, холопы Александра Никитича хотели занять один из домов в селе Воздвиженском для остановки в нем своего господина. Однако холопы Бориса Годунова, облюбовавшие эту же избу для своего боярина, насильственно удалили их оттуда. Холопы Александра Никитича пожаловались своему господину на такой поступок и получили в ответ приказание всегда уступать. В то же время о своеволии Борисовых холопов было доведено до сведения царя, который сказал своему любимцу: «Борис, Борис, ты уже слишком много позволяешь себе в царстве; всевидящий Бог взыщет на тебе». Такое замечание будто бы «так уязвило Бориса, что он поклялся отомстить и сдержал свое слово, когда стал царем»>158.
Портрет царя Бориса Годунова
Конечно, такое происшествие могло случиться, но оно настолько мелочно, что вряд ли само по себе могло вызвать вражду между Борисом и Никитичами. Во всяком случае, при Федоре эта вражда ни в чем заметном не проявилась. И дети Никиты Романовича счастливо устраивали свою семейную жизнь, находясь при этом в приближении к государеву двору. Все они женились или вышли замуж, причем путем браков породнились или стали в еще более близких отношениях со многими знатнейшими родами в государстве. Назовем хотя бы князей Черкасских, Голицыных, бояр Шереметевых и т. д.