Боулинг-79 - стр. 16
Валерий и Владимир ладно спели гимн, развернув плечи и топорща грудь. Подселенец, не знающий слов, пытался подскуливать мелодии, льющейся из репродуктора.
В ту пору гимн Советского Союза исполнялся по первой программе радио дважды в сутки: в шесть ноль-ноль и двадцать четыре ноль-ноль. Им начинались и заканчивались все передачи.
Весь день, до вечерней поверки, гость из города Хошимина зубрил слова госгимна.
В двенадцать ночи повторилась процедура совместного пения.
А в шесть утра следующего дня жестокий Володя уже снова срывал со щуплого азиата одеяло.
Так продолжалось ровно десять дней, без перерывов на субботы и воскресенья. Затем вьетнамец исчез. Слава богу, ему достало ума не выяснять по официальным каналам, действительно ли советским товарищам положено два раза в сутки хором исполнять свой гимн. Видимо, юноша, прибывший в Москву из точки планеты, еще недавно бывшей «горячей», узнал правду из собственных, неофициальных вьетнамских каналов. А узнав, не пошел заявлять на Владимира с Валерой. Хотя, если бы настучал – поняли парни уже задним числом, – не миновать бы им, пожалуй, крупных неприятностей. Из института их, пожалуй, все-таки не вышибли бы – но строгий выговор по комсомольской линии (и лишение стипендии по линии административной) студенты получили бы как нечего делать.
И с поры изгнания вьетнамца – то есть с начала второго курса – Владимир и Валерий стали проживать вдвоем.
Они понимали друг друга с полуслова: не раз один помогал товарищу решать контрольные по физике и матанализу, а второй – делать чертежи на инженерной графике и писать рефераты по истории КПСС и марксистско-ленинской философии. В. и В. вместе появлялись на вечеринках: в комнатах общаги, на квартирах однокурсников, чьи родители неосторожно уезжали на курорт, в Измайловском и Лефортовском парках. Вместе посещали пивные бары – там, за высокими столиками, уставленными пузатыми кружками, тарелочками с посыпанными солью сушками, мелкими креветками и бутербродами с килькой решались философские проблемы, обсуждались литературные новинки и декламировались стихи. Порой там же рассказывали друг другу о любовных победах, демонстрировали украдкой под столом порнографические журналы и соревновались на скорость и количество выпитого пива. В отличие от многих однокурсников, Валерий с Владимиром не злоупотребляли визитами на Солдатку и Ухтомку (так именовались в народе два близлежащих пивных бара), а также портвейнами «Кавказ» и «Три семерки». Гораздо чаще они посещали театры, концертные залы, художественные галереи и, на худой конец, кинотеатры столицы. В данных культурных визитах заводилой был, как ни странно, не художественно одаренный Валерий, а практический Володя. «Будем ли мы жить в столице дальше – неизвестно; загонят тебя в Коми-Пермяцкий автономный округ, где один клуб, заплеванный семечками, на триста пятьдесят квадратных километров – вспомнишь тогда и „Таганку“, и „Современник“, и Концертный зал имени Чайковского!..» – «И Малый театр с Театром Гоголя?» – язвительно улыбался Валерий. (Театры Малый, Гоголя и Пушкина являлись тогда символом полной художественной безнадеги.) – «И их, бедолага, вспомнишь!»
Благодаря бешеной энергии неукротимого Володи они вдвоем посмотрели практически все спектакли «Таганки»: и «Антимиры», и «Послушайте!», и «Товарищ, верь!» – почти весь репертуар, за исключением только «Гамлета» и «Мастера и Маргариты», куда нельзя было просто словить у входа лишний билетик, а следовало разориться на дикую сумму: червонец, а то и четвертной. Но все равно живого Высоцкого неоднократно видели, не говоря уже о других полуподпольных звездах вроде Золотухина и Филатова.