Боты для ночного эльфа - стр. 5
– У тебя при себе есть десять метров бельевой резинки? – неподдельно восхитилась я. – Максимова, да ты хомякус гигантус!
– Просто у меня в доме три мужика, и все они предпочитают модным плавкам классические сатиновые семейники, так что стратегический запас резинки для трусов всегда со мной, – похвасталась подружка и порысила к себе за ценным ресурсом.
Через пять минут она вернулась с мотком резинки в одной руке и пустой картонной коробкой из-под торта в другой.
Коробку мы положили в пакет из супермаркета, к ручке пакета привязали резинку, а картонку утяжелили камнями из коллекции, собранной моим ребенком на подоконнике.
Экс-Масяня у нас латентный геолог и большой ценитель природной красоты в виде обкатанных морем необычных голышей.
– Этот не бери, второй такой фиг найдешь!
Я отняла у Ирки редкий булыжник в виде полосатого огурца и положила вместо него несколько камней, похожих на куриные яйца:
– Достаточно?
– Думаю, да.
Подружка покачала в руках потяжелевшую коробку и потеснила меня у подоконника:
– Звони Хачатуровичу, договаривайся о поставке, я уже готова поработать лебедкой.
И она негромко, но с искренним чувством запела, явно путая лебедку и лебедушку:
– А-а-а белый ле-е-бедь на пруду! Таскает нам с тобой еду!
Я забыла сказать – Ирка у нас доморощенная поэтесса.
Из-за тотальной косности издателей широкие читательские массы еще не имели счастья оценить ее произведения, но подружку это не обескураживает, и она продолжает творить.
И тырить.
Слямзить у кого-нибудь одну-другую бессмертную строчку Ирина Максимова считает делом добрым, искренне полагая, что для сооружения барьера на пути напирающего варварства и бескультурья классические строительные материалы особенно хороши.
– Тальков не стал бы петь о еде, – привычно покритиковала я спонтанное творчество поэтессы-плагиаторши.
– Тальков смолчал и был таков! Тальков не любит шашлыков! – на тот же мотив напела подруженька.
Я только рукой махнула – горбатого стихоплета могила исправит!
Артур Хачатурович меж тем воспринял мою странную просьбу как совершенно нормальную. Получив стопроцентную предоплату, он готов был отгрузить шашлык хоть в коробку на веревочке, хоть прямо в рот заказчику.
– Тяни потихоньку, не дергай, – предупредила я подружку, добровольно вызвавшуюся в бурлаки.
– Не учи ученого, я дипломированный инженер!
Подруга символически поплевала на ладошки и крепко взялась за резинку для трусов и шашлыков.
В это время в точно такой же, как моя, однокомнатной студии, только на третьем этаже нашего дома разворачивалась локальная драма.
Супруги Вондриковы, арендовавшие скромное временное жилище в доходном доме на период летнего отпуска, в одностороннем порядке выясняли непростые отношения.
– Как можно в такой прекрасный летний вечер сидеть дома у телевизора? – вертясь у зеркала в прихожей, возмущалась Клавдия Вондрикова. – Не понимаю, какое в этом удовольствие?
Геннадий Вондриков размеренно и неторопливо загружал в рот чипсы, со вкусом запивал их пивом и благоразумно помалкивал, опасаясь спугнуть назревающее тихое счастье: по всему было видно, что жаждущая публичных увеселений Клавдия вот-вот психанет и убежит на променад, оставив своего ленивого и косного супруга в объятиях мягкого кресла и в необременительной компании телевизора.