Ботаник - стр. 4
Первый, которому я ударил в гортань шевелится на земле, и у в моем затухающем сознании вспыхивает яркая мысль: «Я сдохну, а ты будешь жить?! Не бывать этому!» Пошатнувшись, шагаю к парню и ударом каблука ломаю ему шею. Со вторым, что получил удар в живот – проделываю то же самое – мне теперь все равно. Все, вот теперь можно уходить. Теперь – все. Вышел на пенсию, называется.
В последний раз посмотрел на яркую, наборную рукоять, торчащую из груди, и…начинаю уплывать. Сердце, рассеченное заточенным до остроты иглы металлом затрепетало в последний раз, как мотылек, сгорающий в пламени свечи и остановилось.
Нет – никакой киноленты с моей жизнью не промелькнуло перед моими глазами. Глупости это все, я знаю. Последней мыслью было: «Все, пи…ц!». И я умер.
Девчонка, которая заворожено смотрела на происходящее, наконец очнулась и завизжала. Визжала она долго, зажимая уши и закрыв глаза, но на ее визг никто не пришел – как и раньше, когда грязные пальцы подонков шарили у нее в трусиках. Никто – кроме этого незаметного, худощавого старика, лежащего теперь у ее ног.
Она дрожащими руками достала из сумочки смартфон, с трудом набрала номер полиции и несколько минут, срывающимся, дрожащим голосом рассказывала о том, что здесь произошло. У нее был порыв убежать, забыть все как дурной сон, но посмотрев на старика, она отбросила эту идею. Это будет как-то…неправильно. Она должна рассказать людям, что здесь случилось и как погиб этот человек.
Скоро на пятачке за магазином стало тесно от набежавших, наехавших полицейских. Оперативнику, который прибыл на место вместе с криминалистом и прокурорским следователем, пришлось даже наорать на участкового и патрульных полицейских, норовивших затоптать место происшествия.
Потом начали скапливаться любопытные – алкашня, работники магазина и просто случайные прохожие. Откуда-то, как воронье на падаль, прилетели и репортеры. Все снимали на телефоны, вытягивая шеи, вставая на цыпочки, будто это могло помочь им как следует все рассмотреть.
Девчонка рассказала о том, как все случилось. Опер недоверчиво мотал головой – старик голыми руками убил пятерых отморозков, каждый из которых выше его минимум на полголовы?! Головы им свернул?! Что это за терминатор в «Аляске»?!
Посмотрел документы. Военный пенсионер Фролов Максим Леонидович. Бывший полковник. Мда…настоящий полковник! Уработал пятерых, да еще и самого последнего – уже фактически будучи мертвым. Силен, дед! Жаль…уходит старая гвардия, теперь таких не делают. Железные люди!
Посмотрел его смартфон…никаких записей в контактах. Кроме одной: «Игошин». Позвонил, представился, рассказал о происшедшем. На той стороне трубки хрипловатый мужской голос бесстрастно сказал: «Информацию принял». И отключился. Больше этот номер не отвечал – «Абонент недоступен».
На следующий день в УВД появился скромно, но явно очень дорого (если присмотреться и понимать) одетый седовласый человек, представившийся Игошиным Константином Петровичем. Он предоставил следователю, ведущему дело об массовом убийстве на улице Продольной документ, в котором было указано, что ныне покойный Фролов доверяет Игошину распоряжение его имуществом и его телом – так, как Игошину заблагорассудится. Игошин пожелал сразу же забрать тело для погребения, но следователь воспротивился – это ведь не по закону. Игошин ушел. А через час следователю позвонили с самого верха те, кому он никогда и ни за что не мог отказать. Тело Фролова забрали, но следователь в общем-то и не расстроился – вскрытие было уже проведено, да и так все было предельно ясно. По крайней мере – для следствия.