Бот - стр. 16

– Почему?

– Ну, пожалуйста! Не надо. Я не хочу, чтоб кому-то плохо было.

– Он тебя ударил, а ты переживаешь? Какая вообще разница, ты же его даже не знаешь.

– Ну чуть-чуть знаю.

– Ты же сказал, что не знаешь.

– Ну видел пару раз.

– Это хорошо. Значит, ты его узнаешь.

– Не надо! – мальчишка разрыдался, – Не хочу, чтоб плохо кому-то было.

– Твой драчун вообще существует?

– Нет-нет-нет! – закричал подозреваемый.

– А это уже интересно! А зачем ты его выдумал? Еще и учительницу приплел.

– Если я скажу, вы будете смеяться.

– Никто не будет над тобой смеяться.

– Будете!

– Говори!

– Я ударился об угол стола.

– А зачем все это придумал?

– Не знаю! – мальчишка закрыл красное от слез лицо руками.

– Ты хотел, чтобы тебя пожалели?

– Не знаю.

– Говори!

– Да!

– Пожалели?

– Нет!

– Почему?

– Не знаю!

– Все тайное становится явным. Понял?

– Понял!

– Конвой, стул!

Дверь открылась, тощий сержант вернул стул на место и сразу же скрылся.

– Сел!

– Я постою.

– Сел, я сказал! – мальчишка повиновался, – Ты все понял?

– Да!

– Что ты понял?

– Что если врать, то может кто-то пострадать.

– И в первую очередь ты.

– И в первую очередь я.

– Будешь еще врать?

– Не буду.

– Никогда-никогда?

– Никогда-никогда.

– У каждого действия, есть свои последствия, понял?

– Понял!

– Конвой, уведите!

Снова зашел сержант и грубо выдернул подозреваемого со стула. Мальчишка чуть не упал на бетонный пол, а затем защелкнулись наручники за его спиной. Конвойный прихватил под руку обвиняемого и утащил прочь.

Опер достал пачку «Мальборо» с золотым теснением. Закурил. У меня аж слюна начала выделяться от сего зрелища. Крепко затянувшись, он выпустил дым через нос и посмотрел прямо мне в глаза, будто меж нами и не было никакого тайного окна.

– А ты куда собрался? Чего на дверь смотришь? Сбежать думал, а закрыто? А сейчас открыто, но не знаешь, как разбить стекло? Я тебе помогу это сделать, но увы, твой выход только в могилу! – полицейский басовито рассмеялся, резко достал пистолет из кобуры и выстрелил в меня.

Я даже понять ничего не успел, а лишь резко дернулся. Тьма. Свет. Огляделся. То же помещение. Лишь стол, стул и окно, ведущее в какую-то допросную. В ней никого. Рука, на которой лежал, страшно затекла, отчего простреливала, будто иглами в нее засаживали. Всегда снится всякая дичь, когда отнимаются конечности. Зарекался не делать так, но дюже удобно.

Дверь в зеленую комнату открылась. Мне в лицо ударил свет, который преградил человек годов сорока. Стриженный под короткую насадку. Запавшие щеки. Круги под глазами. Глубокие морщины. Кожа желтоватого оттенка. Кепка таксиста. Майка-алкоголичка. Треники с оттянутыми коленками. Спичка в желтых зубах.

– Ну, здорово, Виталий Александрович! Вольному воля!

Я опешил.

– Ты еще кто?

– Как это кто? Шурик. Герасин Шурик. Уличный поэт. Гений современности. Философ. Дьявол откровений.

– Кто-о-о-о?

– До слез слаб и сломлен. Слез с лести бес и был уволен за мысли вслух с позором, – он задорно перекинул спичку из одного угла рта в другой, – Ты обратно пойдешь, а то дверь тяжело держать?

Я молча прошел мимо моего гостя, но резко повернулся и хотел было ткнуть в него пальцем, но Шурик отскочил.

– Ты чего, баламошка? За личные границы слыхал? Люди не любят, когда их трогают.

– Хотел проверить, настоящий ты или нет!

Поэт задорно расхохотался, что аж выронил спичку из зубов.