Босс на одну ночь - стр. 22
Итак, мой «хозяин» живет в гостинице. Уже радует. Здесь много людей, персонал. Можно позвать на помощь. Надеюсь, что это спасет меня. Пусть надежда призрачна.
Все эти мысли мечутся в моей раскалывающейся голове, а Людвиг… Ох, ну и имя у него, пугающее и потрясающее одновременно. Только вот сейчас меня от другого трясет, потому что Людвиг начинает раздеваться. Во рту моментально пересыхает.
Я понимаю, он иностранец, голландец. Где-то я читала, что они к таким вещам как секс относятся предельно легко. Свобода нравов у них, наркотики, опять же. Улица красных фонарей. Боже, откуда я все это знаю? Где-то прочла или передачу смотрела. Вот только ничуть не легче от собственной любознательности, скорее наоборот.
Мне страшно, очень. И в то же время, при виде мускулистого мужского тела пересыхает в горле. Я смотрю украдкой на идеальные кубики пресса. О да, этот самовлюбленный голландец явно обожает себя и свою фигуру.
А я… мне настолько неловко, что хочется сквозь землю провалиться. Потому что он притягивает взгляд! Это ужасно.
Что, если прикажет раздеться и мне?
Оглядываю комнату на наличие лампы или вазы. Эти предметы всегда выручают людей, попавших в беду. Двину по башке этому голландскому красавцу и дам деру в родную коммуналку на окраине. Да, возможно этим добавлю себе срок, в плюс к нанесенному материальному ущербу. Физический ущерб, пожалуй, куда хуже, но разумно мыслить уже не получается, я схожу с ума от страха.
Но этот человек не чудовище. Он спросил голодна ли я, и немного от сердца отлегло. Если волнуется обо мне, значит не станет боль причинять? А может с ним можно договориться?
Но тут Людвиг произносит фразу, которая вновь поднимает в моей душе огромную волну ненависти.
- Я не трахаю женщин перед ужином. Тебе нечего бояться. Я просто хочу переодеться и тебе, кстати, тоже не помешает.
Какая же сволочь! Мало того, что связал по рукам и ногам непонятными мне бумагами, которых я кстати, даже не видела. Да, долг велик, знаю, что не врет, слышала про эти бутылки, об их дороговизне неделю сплетни ходили. Я действительно нанесла ущерб, но расплачиваться собственным телом это чересчур! Надо так и сказать ублюдку.
Людвиг дает мне еще передышку, предложив пойти в душ. С радостью соглашаюсь, и дело не в том, что одежда до омерзения липкая и холодная. А потому что чувствую, как к глазам подступают слезы. Я не плакса, о нет. Наоборот. Презираю мокроту. Никогда не позволяю себе, но вот сейчас чувствую, что не выдержу. Не хочу, чтобы он видел мои слезы.
Скрываюсь в ванной, захлопываю за собой дверь. Громко получилось, и от этого румянец стыда на щеках. Не привыкла громко заявлять о себе. Столько лет играла в невидимку. Ничего со мной не происходило, и вот пожалуйста, событий безумный калейдоскоп закружил так, что вот-вот захлебнусь. Ощущение, что тону. Барахтаюсь, но надежда выплыть тает с каждым движением.
Мне нужна всего минута, чтобы собраться с мыслями. То есть нет, мне нужна целая жизнь, чтобы все разложить по полочкам и пережить весь этот ужас, но могу позволить себе только минуту. Разглядываю себя в зеркале при ярком свете, тут множество лампочек и в потолке, и на стене.
Такой как сейчас, ни за что не захотела бы увидеть себя снова. Глаза, потемневшие от боли и унижения, широко открыты, чтобы не дать пролиться собравшимся в уголках слезам. На лице красные пятна, и от смущения, и от нервов, а рот сжат в тонкую скорбную линию.