Босоногая невеста - стр. 7
Следующий мой жених был тоже из чужого табора. Договаривался о свадьбе наш барон. Я к этому была совершенно равнодушна. Ведь мне было уже шестнадцать, и я отлично знала, что время убегает, стыдно в таком возрасте оставаться без мужа. Поэтому лишь молча кивала и соглашалась на всё. Жених был старше меня всего на год. Сильный, гибкий, рябой, с некрасивыми залысинами на высоком лбу. Один глаз у него немного косил, а между зубами была щель, через которую он смачно плевался. Но при этом Жан был добрым. Вроде бы. Он меня ничему не учил. Только смотрел всегда с улыбкой и, когда нам удавалось побыть вдвоём, рассказывал о своей мечте – покинуть табор и путешествовать не по привычным маршрутам, а открывать новые дороги, познавать другие народы.
Звучало интересно, но я не представляла, как мы вдвоём выживем в огромном мире без поддержки сородичей. Но поскольку он не собирался совершать эту глупость сразу после свадьбы, я лишь внимательно слушала, отводя взгляд, как полагается скромной девушке, и не перечила. Хотя и хотелось. Но я что, дура? Время-то уходит, кому нужна стареющая дева?!
Жан, видимо, что-то почувствовал. То ли моё равнодушие, то ли нежелание сбегать и выживать самостоятельно. Я тогда не чувствовала в себе сил на такое. И, откровенно говоря, была только рада, когда в одно утро мне сообщили, что Жан пропал. Сделал он это очень удачно: прихватил двух скакунов, запас продуктов, которого хватило бы на несколько месяцев, да ещё и казну.
Цыгане народ незлобивый, но предателей не прощают. Жана настигла смерть от ножа, брошенного в спину. Нож мог бы и не вонзиться, конечно, но нечего было убегать!
Его я не оплакивала. Потому что предателей никто не любит. А обманщиков – тем более.
Следующие несколько лет я могла только мечтать о хоть каком-то женихе, потому что слава несчастливой невесты опережала меня на много вёрст. Это злило, расстраивало, гасило надежду на счастливое будущее. Но жизнь продолжалась. Я взрослела, моя фигура менялась. Я научилась танцевать и теперь помогала табору не мелкими кражами, а своим талантом. Танцевала на всех площадях, где только можно было собрать народ. Люди засматривались на мои движения и кидали монетки под ноги, а в это время младшие, незаметные проныры ловко облегчали их кошельки.
Ну, кто им виноват? Разве можно настолько засматриваться на голые женские ножки, то и дело мелькающие из-под юбки, или на плавные движения бёдрами? Вот, между прочим, у женщин воровать было гораздо сложнее, чем у мужчин! На этот счёт у нас в таборе даже водилась уйма пошленьких шуток. А куда деваться?
Например: «Нет надёжнее схрона, чем между сиськами у толстой бабы». Неприятная, но ведь правда? Кто полезет в чужой корсаж, если он не вызывает ни малейшего интереса? Да и как незаметно туда проникнуть? А вот никак! А раздевать такую женщину – ещё и смельчака нужно найти.
Последним моим женихом должен был стать Нику. Но стоило ему узнать о разговорах про нашу свадьбу, как дурачок (на три года младше меня!) пошёл и убился. Нет, конечно, всё было не так трагично. Он рассорился с родителями, потому что не хотел становиться мужем проклятой Талэйлы. Сгоряча схватил за повод необъезженного чистокровного арлийца. Тот взвился на дыбы, перебирая тяжёлыми копытами… Дальше, в общем-то, никто и не удивился. Конь был с норовом, Нику – нервным. Они не сошлись характерами. Зато копыта и голова молодого парнишки сошлись – очень даже. Жаль, Нику всего лишь потерял сознание и отделался огромной шишкой на лбу. Дураки, как известно, плохо уживаются с жизнью, так что арлиец пытался сделать всем нам одолжение. Увы, не удалось. Пф!