Босиком по стеклам - стр. 24

— Прекрати! — четко бросает Коулман. Мердер из тех людей, которым не нужно кричать или повторять дважды, чтобы быть понятым и услышанным. Желваки на его скулах подрагивают, мышцы бугрятся под черной футболкой. В глазах отражается ярость, направленная в мою сторону, которую я совершенно не заслужила. В такие моменты его серо-зеленые глаза превращаются в потемневшее серебро, в котором мелькает самое темное мое отражение.  — Ты слишком боишься последствий.

— А ты не боишься? Ты посадил в свою машину дочь шейха! — возражаю я, взмахивая руками. 

— Я одного боюсь, — Мердер берет меня за скулы, с силой сжимая их. Ненависть к Коулману сменяется легким томлением внизу живота, всегда возникающим из ниоткуда, стоит ему лишь прикоснуться ко мне. Чувствую себя маленькой и беспомощной рядом с ним, несмотря на то, что бодаюсь изо всех сил. 

Сердце бешено колотится, а он все ближе и ближе. Да куда уж ближе? Мы в одной машине, где каждый дюйм пропитан его парфюмом. И как я сразу не распознала его?  

— Руки убрал, — разъяренно шиплю я. Долгожданный похититель бросает снисходительный взгляд на мой рот. Смотрит так, словно мысленно уже заткнул его чем-то внушительным. — Убрал, я сказала, — повторяю со свойственной мне дерзостью. 

— А то что? — цедит сквозь зубы мужчина, наклоняясь ближе. 

Теперь я уже чувствую не только его парфюм, но и запах тела. Хочется оттолкнуть его от себя, хочется прижаться к его груди и дышать им, будто бы внешнего мира не существует. Словно мне можно… нам можно. Позволить себе то, что кажется таким немыслимым, невозможным. 

Боже, прошу. Только один раз. Хотя бы один раз с ним. Прежде чем отдашь меня на всю жизнь нелюбимому, я хочу быть с ним, хотя бы один гребанный раз… по-настоящему, по-взрослому. Запредельно близко, единым целым.  

Хочу читать его мысли, внимать его пустым обещаниям, задыхаться на его груди… Даймне ощутить настоящую жизнь и любовь, прежде чем убьешь меня этим проклятым навязанным браком. 

— Расскажу Амирану, какой ты лживый ублюдок! 

— И как? Сможешь жить, если меня выкинут из страны? — секунда, и Коул еще ближе. Дышит около моих губ, проводит по нижней большим пальцем.  

— Смогу. Обойдусь без лучшего друга, — язвлю я, посылая в него волны пренебрежения. — Одним больше, одним меньше, какая разница? 

— Друга? Ты со всеми своими друзьями такая? — он вдруг берет меня в захват, разворачивает на кресле и прижимает спиной к своей груди. Бедрами я оказываюсь фактически у него на коленях. Наши взгляды встречаются в отражении зеркала заднего вида. Чет возьми, что он делает? Смерти нашей хочет? Мы оба ходячие трупы, если кто-то об этом узнает. 

— Мне больно, отпусти, — уже не пытаюсь вырваться, но всем своим видом показываю то, что прикасаться ко мне так он не имеет права. Да, я хочу этого, жажду всем сердцем. Но в то же время мне тошно осознавать, что подобным образом Мердер лапает всех своих многочисленных шлюх. Он такой абсолютно со всеми… Я интересна ему лишь по одной банальной причине — я недоступна.  

— Вряд ли тебе больно, Пикси. И на мой вопрос ты так и не ответила. 

— Какой к черту вопрос? 

— Ты готова для всех своих дружков с «Саботажа»? И для того, кому позволила себя лапать? —  рычит мне в ухо, прикусывая мочку. 

Я умираю, ощущая его прикосновения, его дыхание. Рука Мердера забирается мне под юбку, ладонь замирает на внутренней стороне бедра. Мои ноги непроизвольно раздвигаются, слабеют, немеют… Разум растекается внутри головы, отдавая бразды правления животным инстинктам. Я хочу почувствовать его руку там, где касаюсь себя сама, представляя его… каждый раз. Проклятье.