Боря, выйди с моря 2. Одесские рассказы - стр. 8

Итак, как вы поняли, и у меня в детстве была Арина Родионовна.

Сказки бабушки Арины. Так по ходу пьесы должна была бы называться следующая глава, но мы неразумно её перепрыгнем и поговорим о превратностях любви.

О, любовь! Без неё не обходится ни один двор, начиная с французского и кончая российским, ибо какой же это двор без любви, интриг, убийств и кровосмешений. Не обошла она и маразлиевский.

Если вы думаете, что я говорю о притоне, открывшемся в квартире Вашуковых, переехавших для заметания следов на Черёмушки, то вы ошибаетесь – так далеко я не смотрю. И вовсе не собираюсь развлекать вас ставшим обычным для второго двора ночным скандалом: «Отдай моего мужа!» – и советами по этому поводу с третьего этажа: «Что вы кричите и мешаете людям спать?! Разбейте кирпичом стекло и замолчите!»

Нет, нет! Речь будет идти о любви, чистой и романтичной. Той, что была у Шеллы Вайнштейн и Изи Парикмахера.

Я не знаю, где Изя взял такую фамилию – её в телефонной книге нет. Хотя встречаются иногда не менее странные: Подопригора, Нечипайбаба, Недригайло, Брокер, Бриллиант, Сапожник… А в Эстонии и того лучше – Каал. Попробуйте произнести протяжно, с двумя «а»: Ка-ал. Неплохо звучит, не правда ли?

Так вот, наш Изя – Парикмахер. Но об Изе потом. Вначале о шэйн мэйдл[1]. И о любви.

Должен сказать, что Шелла с детства была влюбчивой девочкой, и первая любовь посетила её в пятилетнем возрасте в виде красивого двенадцатилетнего мальчика Оси Тенинбаума, так же, как и она, бывшего из семьи эвакуированных.

А даже если вы Монтекки и Капулетти, но из Одессы и судьба забросила вас в один и тот же ташкентский двор, то, если вы не стали за три года родственниками, у вас что-то не в порядке: или с бумагами, или с головой. То есть, может, вы и одесситы, но один из Балты, а второй из Ананьева. С нашими героями всё было в порядке – семьи их были с Канатной. О чём-нибудь это вам говорит?

Да, да! Именно на Канатной располагалась знаменитейшая женская гимназия Балендо Балю, в которой преподавал рисование не кто-нибудь, а сам Кириак Костанди. После революции гимназия сменила вывеску и приобрела пронумерованную бирку – «39 школа». Но самое удивительное не это. Мамы Оси и Шеллы учились в параллельных классах. Представляете?!

Из всех маминых рассказов, обычно начинаемых со слов: «А помнишь, когда ты была маленькой, ты спрашивала: можно ли, когда я вырасту, я буду на Осе женуться?» – Шелла запомнила один, наиболее её поразивший: восторженный рассказ Оси, как ему удалось обхитрить соседского аборигена.

«Я надрываюсь, несу полное ведро, а Саид, посланный меня провожать, весело прыгает рядом и поёт какую-то узбекскую песню. Тут меня и осенило:

– А не слабо ли тебе будет одной рукой донести ведро воды до калитки?

– Не слабо.

– Спорим на щелбан?

– Спорим!

Саид взял ведро и понёс, а я шёл рядом и восхищался: “Ну ты молодец! Силач!”

Он с ненавистью глядел на меня, но держался. Донёс ведро до калитки, поставил на землю, немного, конечно, разлил и процедил сквозь зубы: “Не слабо”.

Я подставил лоб: “Ты выиграл”.

А Саид заплакал и убежал. Даже щелбан не поставил. Ну, как я его?»

Рассказывая, мама обнимала Шеллу и, улыбаясь, поучала:

– Твой герой и дальше продолжает жить, глядя на каждого, как на узбека. Но ты, надеюсь, не будешь чужими руками жар загребать.