Борнвилл - стр. 6
– Думаю, сперва, – произнесла Лорна, – стоит сказать, что Лондон и Англия – не одно и то же.
– Разумеется, – сказал Людвиг. – Это я понимаю.
– Англия и все остальное Королевство – тоже, – добавил Марк. – Я в Эдинбург не просто так переехал.
– И это я понимаю. И все-таки сердцем вы же англичанин, верно?
– Я так себя не определяю. Это не сущностное мое самоопределение.
– Сдается мне, – проговорила Лорна, тщательно подбирая слова, – что “типичного англичанина” вообще не существует.
– Ну, я бы хотел такого отыскать, если б мог, – сказал Людвиг. – А когда найду, задам два вопроса: этот новый путь, который вы избрали в последние несколько лет, – почему вы его избрали? И почему вести вас этим путем вы поставили именно этого человека?
И как раз тут у Сузанне зажужжал мобильник. Она взяла его, просмотрела сообщение.
– Ух ты, – сказала она. – Похоже, вы очень вовремя.
– В каком смысле?
– Сообщают с площадки. Они закрываются с завтрашнего дня – приказ городских властей. Далее никаких публичных событий. Никаких собраний больше чем на пятьдесят человек.
Остальные выслушали сказанное молча. Настроение вдруг сделалось сумрачным.
– Что ж, это было неизбежно, – проговорил Людвиг. – Не первый день обсуждается.
– По крайней мере, не полный локдаун, как в Италии, – сказала Сузанне.
– Это еще впереди, – заверил ее Людвиг.
– Куда нам завтра предстоит ехать? – спросил Марк. – В Мюнхен?
– Я утром первым же делом свяжусь с площадкой, – сказала Сузанне, – и сообщу, что они говорят. Но, я уверена, никаких затруднений не возникнет.
Лорна вновь принялась за свой салат и сделала пару глотков белого вина. Оно оказалось слаще, чем Лорна привыкла, и проскользнуло внутрь, как мед. Она оглядела ресторан и отметила про себя, до чего прекрасный это миг, до чего отличен он от ее жизни в Хэндзуорте, до чего отличен от ее обыденной рабочей жизни – мир радушных лиц, родственных душ, изящества и Gemütlichkeit[4]. Понадеялась, что этот мир у нее не отнимут, пока она не успеет им насладиться.
Наутро Сузанне приехала к ним на Хауптбанхоф – посадить на поезд до Мюнхена, отходивший в 8:30. Вид у нее делался все более обеспокоенный. В турне у Марка с Лорной предполагалось еще пять концертов: Мюнхен, Ганновер, Гамбург, Берлин и Лейпциг. Теперь уже казалось вероятным, что какие-то, скорее всего, отменят, пусть каждая немецкая земля и принимала подобные решения самостоятельно, по собственному разумению.
– Беда в том, что стоит кому-то одному ввести ограничения, как остальные сочтут, что им тоже так надо. Меня рядом не будет, чтобы все улаживать.
– Разберемся, – сказал Марк. – Если площадки закроются, просто оденемся потеплее и сыграем под открытым небом. Сделаем концерт без электричества. Марк Ирвин и Лорна Саймз, акустика.
– Ой, как жалко будет пропустить! – сказала Сузанне.
– А мы запишем, и вы сделаете концертник.
Она храбро улыбнулась, а затем вроде подалась вперед, чтобы обнять Лорну на прощанье, как обняла ее, приветствуя в аэропорту всего полтора суток назад. Но в последний миг обе передумали и обменялись неловкими жестами, которые теперь уже стали привычными, – стукнулись локтями, такое вот блеклое подобие нормального человеческого соприкосновения. Марк отказался играть в эти игры. Он сгреб Сузанне в охапку, притиснул ее к своему мягкому, выпирающему пузу и сжимал в объятиях секунд десять.