БондиАнна. В Россию с любовью - стр. 27

Я на такое не согласна!

Наконец я почувствовала, что согрелась. Стиснутые челюсти расслабились, а лицо раскраснелось от жара. С теплом пришло скудное спокойствие. Хоть одной проблемой стало меньше.

– Плохой день? – спросил бородатый, тот самый, что спас мои туфли.

– Не то, чтобы, – уклончиво ответила я. Ведь если забыть о случившемся утром, а ещё отбросить настоящий момент – день был не так уж и плох.

Кого ты пытаешься обмануть? Это один из худших дней твоей жизни!

Да, дела мои были плохи, но я решила ограничиться тем, что уже сказала. Не жаловаться же бездомному на жизнь!

Мужчина, кажется, ждал продолжения. В его глазах даже появился проблеск интереса.

– А вы давно здесь? – спросила я, чтобы перевести тему.

– Не то, чтобы, – передразнил меня бородатый. Стоявшая рядом с ним женщина усмехнулась.

Я проигнорировала его сарказм и внимательно посмотрела на неё. Женщина перестала ухмыляться.

– Я, считай, уж лет пять. А Боб и того больше, – откашлявшись и сплюнув мокроту, хриплым голосом сказала она.

– Помолчала бы ты, Мэрилин, – буркнул бородатый Боб.

Мэрилин, как в «Брате-2».

Кто знает, может у женщины в тряпье была история, как у героини фильма, которая в итоге и привела её сюда.

Впервые приехав в Лондон, я была поражена количеством бездомных. Они наводняли вокзалы и станции метро, дремали на скамейках в парках, сидели в спальниках прямо на тротуарах, даже на Оксфорд-стрит, и ежедневно толпились в огромных очередях около социальных организаций, раздававших еду и предлагавших ночлег. Бродяг можно назвать неотъемлемой частью Англии, её своеобразным культурным кодом.

Здешний климат позволяет таким людям спокойно жить на улицах в любое время года. Если верить газетам, большинство беспробудно пьют и сидят на тяжёлых наркотиках[3].

И теперь я – одна из них.

– Почему вы остаётесь под мостом, когда в мире столько возможностей? – не выдержала я.

Услышав вопрос, бородатый Боб неопределённо шамкнул губами, словно прикидывая в уме, как можно остроумно ответить, но так ничего и не придумал. Демонстративно порывшись в складках одежды, он достал пузырёк дешёвого спиртного и, дрожащими руками открывая его, проворчал:

– Мне и здесь хорошо.

Почему-то мне показалось, что ему неуютно под моим пристальным взглядом, и я стала смотреть на огонь. На ржавом боку бочки виднелась неровная полоса ярко-жёлтого цвета. В голове тут же вспыхнули воспоминания.

– В детстве я часто представляла себя жительницей Лондона. В моих мечтах далёкий город был как настоящий. Завёрнутый в одеяло тумана, он будто потерялся во времени.

– Красиво сказано, – вставила Мэрилин, словно желая поддержать.

Я почувствовала благодарность и улыбнулась.

– Помню, мне было лет пять. Я жила в Волгограде – это Россия. Тогда в стране были тяжёлые времена. На прилавках – пустота. Вокруг – серость. А я, глядя на советские панельки, представляла, как гуляю около Букингемского дворца. Стоя у подъезда девятиэтажки, задрав голову, я воображала, что смотрю на Биг-Бен. Когда-то я думала, что он такой большо-о-ой. – Я нарочно растянула последнее слово. – Мне так хотелось оказаться в Лондоне, жить тут, пройтись по пропитанным историей улицам, заглянуть в глаза людям, таким же, но будто бы совсем другим.

– Ну и как, заглянула? – Боб улучил момент, чтобы вставить очередной колкий комментарий.