Большой весельчак - стр. 2
Сашка поднял голову. Над ним у самого края ямы, опираясь на лопату, стояла Катя. На фоне темного неба ее лицо было бледным, почти белым, а глаза таращились на него так, словно это он только что заговорил таким голосом. Вдруг за ее спиной показался черный силуэт дядьки.
– Я вас спрашиваю, вы что творите? – повторил дядька.
Глядя Кате за спину, Сашка раскрыл рот и завопил что было мочи.
– А-а-а!
Вытаращив глаза еще больше, Катя схватила лопату за конец черенка и со звуком «йых», как метатель молота, развернулась вокруг своей оси.
– Ай! – вскрикнул дядька и, ломая ветки, упал в кусты.
Не удержавшись на ногах, Катя рухнула в яму.
Продолжая истошно орать, Сашка выпрыгнул наверх и что есть силы потянул за веревку.
– Слезь с мамонта, дура, – крикнул он барахтающейся внизу Кате.
Не выпуская лопату из рук, Катя выпрыгнула из ямы. Веревка поддалась, и из-под комьев земли показался мамонтенок.
Не замолкая ни на секунду, они мчались по дороге. Первой с лопатой наперевес бежала Катя, за ней, волоча на веревке мамонтенка, несся Сашка, чуть позади, прихрамывая и матерясь, за ними гнался дядька. С диким воем они вбежали на платформу и запрыгнули в тамбур стоявшей электрички.
– Куда? – окрикнула их женщина. – Вы зачем эту мерзость в вагон тащите?
Оторопев от ее крика, юные археологи обернулись. На самом краю платформы перед распахнутыми дверьми электрички лежала непонятного вида грязная туша.
– Отдайте собаку, сволочи! – выкрикнул подбежавший дядька и, схватившись за веревку, выдернул ее из Сашкиных рук. Двери закрылись, электричка тронулась.
Поезд медленно катился по рельсам. Стараясь не смотреть на Катю, Сашка изо всех сил вглядывался в темноту за окном, но и там он не видел ничего, кроме ее отражения. Катя сидела напротив и одной рукой держала лопату, уперев ее черенком в пол. Ее спина была прямая, как эта дурацкая лопата, на еще недавно белый передник прилипли комочки земли и колючки репейника, по щекам причудливыми грязными полосками тянулись размазанные следы от слез. Она смотрела на Сашку круглыми от испуга глазами и молчала. Этот взгляд был невыносим.
– Может, еще на танцы успеешь? – не выдержал Сашка.
Катя не ответила. Медленно покачиваясь вместе с лопатой в такт движению поезда, она продолжала таращиться даже не на него, а куда-то вглубь себя.
– Ну откуда я знал, что это собака? Они же ее мамонтенком называли, вот я и подумал… Кать, не молчи.
«Озерки», – объявил женский голос по громкоговорителю. С каменным лицом Катя встала, взвалила лопату на плечо и, продолжая таращиться куда-то вперед, пошла к выходу. Сашка поплелся следом. Он знал, что ему влетит, но больше его беспокоили слова Кати. Вдруг не враки? Что, если ее лицо так и останется? Вытаращенное…
Чужой
Капли дождя отчаянно бились о стекло автобуса. Девчушка лет пяти сидела возле окна и разглядывала мужчину напротив. Ее взгляд был по-детски ясным и не по годам сосредоточенным. Мужчина читал книгу.
– Мама, мама, – девочка дернула за рукав сидевшую рядом женщину. – А этот дядя – чужой? – она повернула ручку ладошкой вверх и указала на мужчину.
Женщина вопросительно посмотрела на дочурку.
– Что значит «чужой»?
– Ну, папа вчера на празднике сказал: «Дорогие дамы, берегите своих мужчин – пилите чужих». Этот – чужой?
Женщина бросила извиняющийся взгляд на мужчину и покраснела. Мужчина улыбнулся и, показав обручальное кольцо на пальце, тихонько сказал: