Большой Кыш - стр. 23

– Это любовь, – тихо ответил Тука. – Любовь не выбирает.

– И с тобой не поздоровалась. И Сяпу назвала колобком. Это Сяпу-то! Да её Фуфа против Сяпы – как моховая кочка против холма.

– Любовь слепа, – тихо отозвался Тука.

– Ну и пусть! Ей же будет хуже! С этим Фуфой Утика ещё хлебнёт кышьего горя.

– Это точно, – поддакнул Тука.

– Ты подумай, – продолжал гневаться Хнусь, – она ведь с самого начала всё сделала наоборот. По обычаю как? По обычаю невесту спрашивают: «Что, мол, ты видела в последнем сне?» И она должна ответить: «Жаворонков!» – потому что сон про жаворонков счастливый. А эта «перепёлка» вдруг говорит: «Хорька!» Вот смеху-то! Ведь каждый кышонок знает, что хорь во сне – к злости и обиде!

Друзья замолчали. Постепенно их глаза стали слипаться. Солнце почти скрылось за лесом, пора было ложиться спать. Тука встал, кивнул на прощание Хнусю и скрылся в своейхижинке.

Прошло три недели…

После того как супруги Утика и Фуфа заняли пустую хижинку под раскидистым орехом на берегу ручья Шалуна, Утика с удовольствием начала приводить её в порядок.

Фуфу мало интересовало хозяйство. Он только ел и спал. А ещё смотрелся в ручей. Этот кыш любил себя и тщательно следил за своей внешностью. Он расчёсывал шкурку щепкой, массировал брыли шишкой, разминал уши лапами, купался в утренней росе – в общем, ублажал себя как мог.

Незаметно в Утикиных трудах и Фуфиных заботах бежали дни. И вот однажды в хижинке молодожёнов наступил праздник – в ней появилось яйцо!

Как-то раз кыш Бяка по прозвищу Большой направлялся проведать Енота. Он шёл и размышлял: «Почему Утика выбрала в мужья отвратительного Фуфу? Кто он такой? Смазливый кыш, и больше ничего». Бякина гордость была ущемлена. «Я большой и сильный. У меня длинные усы и мохнатые брови. И я очень чистоплотный. Мне одному старик Ась связал чудесные домашние тапки. Мой домик „Тёплое Местечко“ лучше всех. Так почему эта привередливая кышка выбрала женихом не меня? Почему? – Бяка сжал кулачки и хрюкнул с досады. – Из-за неё этот надутый Фуфа стал знаменитостью. Как же! У него есть семья и яйцо. Он продолжатель кышьего рода. А меня даже на смотрины яйца не пригласили. И потом ещё спрашивают, почему я не дружу с ними? Почему-почему! Потому что они все злюки и не любят меня».

Бяка подошёл к «Моей Радости» – своему прежнему домику, в котором теперь жил Енот, и свистнул. Дверь распахнулась. Из неё пулей выскочил лохматый зверь и завертелся волчком вокруг кыша.

Вообще-то, Бяка был кышем-одиночкой. У него не было друзей. Но с недавних пор он сильно привязался к Еноту, к этому наивному и очень доброму зверю. Кыш научил Енота чистить шкуру, купаясь в песке, ежедневно вылизываться и даже вытирать грязные лапы о половичок при входе. Енот слушался Бяку беспрекословно. А Бяка в прямом смысле садился Еноту на шею: изредка он надевал на резвого зверька сбрую и раскатывал верхом по всему холму. Еноту это доставляло массу удовольствия.

Вот и сейчас, подбежав к своему другу, Енот низко нагнул голову, приглашая Бяку покататься. Кыш ласково почесал зверя и оседлал его. А потом направил своего «коня» в сторону хижинки Фуфы и Утики, чтобы хоть одним глазком взглянуть на яйцо. Подъезжая к ореховым зарослям, где располагался дом счастливых родителей, кыш-одиночка ещё издали услышал испуганный возглас Фуфы: