Большой формат: экранная культура в эпоху трансмедийности. Часть 1 - стр. 24
Компьютерный маг или хакер имеет право не выходить за пределы своего амплуа, своей типической роли. И восходит эта роль к архетипу Думающего, обладающего умственными способностями, экстраординарным знанием, силой энергии много выше среднего. Думающий может даже приближаться или претендовать на близость к сверхчеловеческой силе разума. К данному архетипу принадлежат Одиссей, Фауст, Гамлет, Просперо. А также – Кот в сапогах, Шерлок Холмс, Гарри Поттер, Доктор Хаус, Доктор Кто, Доктор Стрендж и многие прочие.
Но что же это за интеллектуал, если он умеет все то же самое, что и Воитель? Если жанр тяготеет к упрощению образа мира – а боевик именно такой жанр – предпочтительно разграничение «полномочий».
Настоящий, чистый от примесей, Хакер должен действовать только интеллектуально, и не важно, в чем именно состоят интеллектуальные действия. Для массовой же аудитории интеллектуальные действия – роскошная способность, но не универсальная отмычка (иначе отпадает необходимость в грубой физической силе, в модернизированном архетипе Воителя). Обязанность девушки-хакера или волшебницы, особенно в боевике, – нуждаться в чьей-то доброй грубой силе, даже акцентировать необходимость в ней. В этом состоит художественная субординация. Хакер или волшебник любого пола может быть главным героем в драме о современных интеллектуалах, мошенниках или волшебниках. Но не в боевике с тем или иным сеттингом.
Занимая свое почетное, но не главное место в «Мече короля Артура», Маг работает как ссылка на сюжеты о современных компьютерных гениях, не способных участвовать в перестрелках, нырять с обрывов и бегать быстрее машин. Такие персонажи-ссылки – способ разгерметизации «закрытой формы» и более активного наведения мостов с актуальными мотивами медиакультуры за пределами жанра фэнтези.
Кадр из фильма «Меч короля Артура». Астрид Берже-Фрисби в роли Мага. 2017. Режиссер Гай Ричи. Сценаристы Дэвид Добкин, Джоби Харольд, Лайонел Уигрэм. Оператор Джон Мэтисон. Композитор Дэниэл Пембертон.
Нетрудно заметить, что все понятия, появляющиеся или актуализированные в наши дни – интертекстуальность, контекстуальность, трансмедийность, серийность, фрактальность [29], references – так или иначе фиксируют уплотнение и расширение гипертекста. А сам гипертекст медиапространства (которым становится все пространство цивилизованного, оснащенного медиатехнологиями мира) есть новейшее проявление вечных свойств человеческого разума, многоуровневого человеческого сознания.
В наши дни гораздо более ощутимы взаимосвязь и взаимодействие разных процессов и явлений. Культурное пространство кажется плотным и разнообразным как никогда. Но, с другой стороны, все это слишком запутывает, рождает ощущение страшноватой бесконечности, неуправляемости, бесформенности, непредсказуемости. Это именно то необъятное, которое невозможно объять. Однако современный человек привык, что объять необходимо, что контролировать или доверять какой-то законченной системе все-таки следует.
Сериальные формы, как нам кажется, востребованы потому, что являют собой первоцепочку усложняющегося медиапространства. И это первоцепочка простейшая, даже традиционная, типичнейшая. Она действует успокоительно на реципиента, придает современной жизни элементы эстетической предсказуемости, стабильности. Сериал – вычлененная, сознательно смоделированная микросистема посреди гигантского числа взаимосвязей, посреди отсылов друг к другу разных звеньев гипертекста. Сериалы превращаются в культовый медиапродукт не случайно – они соразмерны человеку, они укладываются в голове индивида как некая структура. Не старомодно простая и монолитная, но и не сводящая с ума своей запутанностью.