Размер шрифта
-
+
Большое собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе - стр. 52
с твоей судьбой слита.
Это все дается
только кровью!
А ее в человеке —
пять литров…
Но держаться
нужно!
Вот мы и держимся.
И последнее у нас
еще не спето…
В общем,
дай вам бог
солнца,
девушка!
И доброго мужа.
Не поэта.
«Сын Веры»
1968
Весенний монолог
За порогом —
потрясающие бездны.
Я в одну из них,
смеясь, беру билет…
Кто-то ночью под окном
пел песни.
Хулиган, наверно.
Или поэт…
Ошалелая капель
стучит в стекла.
Водосточная труба
пьяным-пьяна!
И над жадною землею распростерта,
как несбыточный покой,
голубизна.
Мир огромен.
Но сегодня в мире тесно!
И капели никого не пощадят…
Где вы бродите,
великие оркестры?
Вам бы в эти дни
играть на площадях!..
Все весеннее:
намеки,
и поступки,
и бездумные шаги по мостовой.
Все весеннее:
бульвары и простуды,
ветер,
пахнущий вчерашнею травой.
Верю я,
что есть улыбка в этом ветре.
Верю в ласковость и силу
сквозняка.
В постового застеснявшегося
верю.
И не верю только в синие снега.
Потому что на снега
лучи насели!
Солнце малое
дрожит в любом окне.
И ручьи,
как молодые Енисеи,
рвутся к лужам —
океановой родне!
Все торопится,
шарахается,
булькает.
Настигает.
Остается позади.
Что-то будет.
Непременно что-то будет.
Что-то главное
должно произойти.
Спор
Различные песенки,
сиропом облитые,
одни
пишут
лесенкой,
другие —
лифтами.
О цветах,
о чайках,
облаках над ручьем.
А еще
чаще —
почти ни о чем.
И успехов
не видно,
и ругать
впустую,
будто смотришь фильмы
Киевской
студии:
все до точки оправданно,
ни холодно,
ни жарко.
Вроде бы
правильно,
а зрителей —
жалко…
И приходят ребята.
Глаза свои
щурят.
Не простые ребята —
зубасты,
как щуки.
Их уже очень много,
я их
узнаю —
от рожденья
помноженных
на Отчизну
свою!
Начинаются
жарко.
Начинаются
с крика.
Голоса их
мужают,
оперяются
крылья.
Говорят, чертыхаясь:
«Даешь
новизну!!»
Попадаются —
каюсь —
и они
на блесну.
Это больно —
поверьте,
если сами
не знаете…
Все впервые:
и ветры,
и вьюги,
и наледи!
Побежденная
трусость!
Друзья по судьбе.
Только б знать, что ты нужен
не только
себе!
Почему же,
скажите,
стало
этаким шиком
ждать
не новых
открытий,
а новых
ошибок?!
И долдонить, как в бубен, —
ни покоя
ни сна:
«Я же знал, что так будет!..
Я ж
когда еще
знал!..»
Уважаемый критик!
Научите нас,
бедных,
без
ухабов и рытвин
в жизнь входить
постепенно.
Научите нас
пить
витаминные
морсы.
Научите
любить —
мы ведь сами
не можем.
Мы ведь сами
не знаем,
что нам делать
уместно.
Милицейские знаки
на дорогах
повесьте!
В ваши брюки
оденьте!
Руководством
уважьте!
Мы —
грудные,
мы —
дети,
в представлении вашем…
И задача
понятна,
и дело
простое…
Только, может,
не надо?
Может, лучше
не стоит?
Надоели
брюзжанья
и притворные
ласки…
Мы уж
как-нибудь
сами…
Критик,
вы не согласны?..
Что ж,
дорога открыта
для новых заклятий.
Вот трибуна,
критик.
Валяйте!
«Говорила мама…»
Говорила мама:
«Сынок,
уймись!
Чего тебе все
неймется?..»
Говорила мама:
«Делом займись…
Когда ж ты это
делом
займешься?..»
Дело мое, дело —
маета моя.
Мой восторг.
Мое любопытство.
Давняя усталость.
И крепкая шлея.
Торжество мое.
Моя пытка.
Может быть, и вправду
резона
нет
выводить
корявые буковки!
Может, где-то рук моих
дожидается нефть
с краю
от читательской публики.
Пусть бы
где-нибудь у серьезной реки
бригадир,
бровастый, как демон,
по ранжиру выстроя
крутые матюги,
учил бы меня
заниматься делом…
Это – не кокетство.
Совсем не то.
Не буду я
ни для кого обузой…
Но уже проверил:
никогда и ни за что
дело мое
меня не отпустит.
Страница 52