Большое небо - стр. 21
– Толку мало, а геморроя много, – сказал Джейсон: видимо, он разбирался в таких вещах.
На работу Кристал надевала белую форму без единого пятнышка – блузка и брюки, а не костюм сексуальной медсестры, как на девичники, – и бар свой держала в чистоте, все равно что операционную. Дело свое делала хорошо – акрил, гели, шеллак, нейл-арт – и гордилась тем, что уделяет работе много внимания, хотя клиенты заглядывали редко. Маникюр – первое занятие в жизни Кристал, которое не требовало так или иначе торговать телом. Замужество – тоже, конечно, финансовая транзакция, но Кристал рассуждала так: можно ритмично ерзать на коленках у жирного потного посетителя так называемого «джентльменского клуба», а можно встречать Томми Холройда клевком в щеку, вешать его куртку на крючок и выставлять ему ужин на стол. Все это – занятия одного спектра, считала Кристал – и знала, какие частоты на этом спектре предпочитает. А если цитировать Тину Тёрнер, при чем тут любовь?[22] Да ни при чем, елки.
Выходить замуж из-за денег не стыдно – деньги означают безопасность. Женщины так поступали с начала времен. Это показывают по телику в любой программе о природе: построй мне гнездо лучше всех, станцуй для меня круче всех, принеси мне ракушек и блестяшек. И Томми их уговором более чем доволен: Кристал ему стряпала, Кристал с ним спала, Кристал занималась хозяйством. А взамен просыпалась каждое утро, чувствуя, что еще на шаг удалилась от прежней себя. Историю, по мнению Кристал, надлежит оставлять в прошлом – там истории самое место.
И ракушек с блестяшками у нее завались – гигантский гардероб одежды, алмазный браслет и к нему кулон, золотые часы «картье» (Томми подарил на первую годовщину свадьбы, с гравировкой «От Томми с любовью»), навороченный белый «ренджровер-эвок», черная карточка «Америкэн экспресс», ребенок Каррина, Карри, которую Кристал обожала. Свои активы она ранжировала в другом порядке. На первом месте ребенок. Навсегда и на веки вечные. Кристал убьет того, кто коснется хоть волоска на голове Карри.
С Томми Кристал познакомилась, когда он однажды под вечер явился к ней в салон. День стоял бурный и влажный, снаружи бушевал восьмибалльный ураган, и обаятельно растрепанный Томми сказал:
– Сделаешь маникюр по-быстрому, кис?
Он собирался на встречу, но нельзя же явиться, когда у тебя руки «все в масле и дряни». Ему, оказывается, пришлось менять «колесо такое, что трындец» на стоянке по пути из Каслфорда.
Томми оказался на удивление болтлив, и Кристал тоже, хотя у нее-то это профессиональное («Какие планы на лето? Поедете куда-нибудь?»), и одно потянуло за собой другое. Как водится. И вот теперь она давит предательский окурок в горшке привлекательной монстеры – ничуть не привлекательного куста, который прет и прет, – и гадает, докрутила ли стиральная машина рубашки Томми.
Лесли, его первая жена, курила, и он говорил, что запах сигарет напоминает о ней. Не уточнял, хорошо это или плохо, но, пожалуй, в любом случае не стоит при нем пачкой «Мальборо лайтс» вызывать призрак первой миссис Томас Холройд.
– Лес – она у нас была слегонца ушибленная, – говорил Томми.
Если вспомнить, что с Лес произошло, было бы смешно, если б не было так ужасно. Несчастный случай (надеялась Кристал), но жизнь есть жизнь: фиг предугадаешь, когда поскользнешься, и оступишься, и сверзишься с обрыва. Кристал нынче ступала крайне осторожно.