Большое домино. Дорогой Леонид Ильич - стр. 5

А через несколько дней когда от немецкого корпуса отбились и к Риге подошли части Северо-Западного фронта, сижу в штабе, просматриваю донесения из подразделений о потерях, разбираю представления о награждениях, пишу похоронки. На рядовых-сержантов похоронки писали командиры подразделений, а на офицеров у меня похоронки писали штабные, ну и я сам тоже, когда время позволяло. Когда разбирал представления о награждениях натыкаюсь на знакомую фамилию. Капитан Капитанов. Умело командовал ротой при устройстве засады. Рота под его командованием уничтожила до двухсот вражеских солдат и офицеров, огнём из ПТР и противотанковых орудий рота подбила четыре танка, шесть БТРов и до десяти грузовиков. Был ранен. Один из наших танков участвовавших в засаде был подбит. После получения приказа на отход заменил убитого наводчика в подбитом танке и огнём из этого танка прикрывал отход подразделения на запасные позиции. Огнём из танка лично подбил три вражеских танка и два БТРа. Вёл огонь из танковой пушки до тех пор пока танк не был окончательно уничтожен врагом. Через несколько дней когда мы вернулись на эти позиции тело капитана было извлечено из танка и опознано. Похоронили капитана в братской могиле на окраине Риги. Комбат представлял капитана к ордену Красного Знамени посмертно. Зачеркиваю. Вписал представление к званию Героя. Только вот похоронку некуда было писать. Личное дело не успели толком завести. Где и когда родился, когда был призван, где учился – есть, а про семью записи нет. Ну, ничего, данных хватает. Разберутся штабные, найдут родных капитана.

И вот похоже сам семью капитана нашёл.

– Фотография есть твоего папки? – спрашиваю мальца, – Был у меня знакомый с такой фамилией.

Мальчонка оживился, тянет меня за собой. Поднимаемся на второй этаж в квартиру к моим нечаянным знакомым. Егорка не разуваясь бежит в комнату и возвращается с большой, видно ещё довоенной, фотографией. Бравый красный командир, в петлицах танки и кубари старшего лейтенанта, миниатюрная блондинка в светлом ситцевом платье, а между ними Егорка в новенькой школьной форме с портфелем и букетом цветов. На первое сентября наверное фоткались. На фото командир ещё больше на Юматова похож.

Бабулька замерла, прижала руки к груди. Мальчишка с надеждой заглядывает мне в глаза.

– Он? – шепчет женщина.

– ОН, – киваю, слова застревают в горле.

Женщина уже всё поняла по моему виду.

– Когда?

– Зимой, под Ригой.

Егор размазывая слёзы убегает в комнату. Бабулька просит рассказать о том где и как. Приглашает пройти на кухню. Прошу поставить чайник. Заваркой я нынче богат. Попьём чайку. Под чаёк и расскажу. Бабульку зовут Тамарой Степановной. Тёща капитана. Жена Александра Капитанова – Ольга – на службе, здесь в Москве. Зенитчица. Младший лейтенант. Командир взвода. Иногда забегает домой, но всё больше в казарме или на позициях где-то в Сокольниках.

Пока Степановна возится с чайником на керогазе, лезу в свой вещмешок и начинаю выуживать из него заварку и другие деликатесные в нынешнее время продукты. Вот блин тормоз! Вываливаю из мешка всё продуктовое богатство на кухонный стол.

– Тамара Степановна, это Вам.

– Да, Вы, что? Мы не голодаем. И у Ольги паёк хороший, – сопротивляется бабулька.

Да уж. На блокадные ленинградские фото они с Егоркой конечно не похожи, но и упитанными не выглядят.