Большое домино. Дорогой Леонид Ильич - стр. 23
Танки-бэтээры встали все. Не могут они пока защитить экипаж от объёмного взрыва. Большая часть танков после остановки ещё подбавила огоньку в локальный армагеддон, полыхнув детонацией своих снарядов. Пехота – превратилась в россыпь поджаренных трупов. Почти вся! На некоторое время повезло тем кто приотстал. Тысячи полторы арийцев и других европейцев не попали под пламенный привет советских ракетчиков. И ломанулись они назад, к Минску. Но вот незадача. На их вроде бы спасительном пути, на всякий случай, уже успели занять позиции заградительные отряды27. Пулемётные очереди встретили «счастливчиков». Да, ну нафиг, что им были пулемёты после того что они видели-пережили. У них тоже кое у кого были пулемёты. Только через полчаса удалось остановить перестрелку. Потом, уже когда Минск был освобождён, из допросов военнопленных выяснилось, что из той атаки-разгрома живыми вышли только около двух сотен. Из почти тридцати пяти тысяч попытавшихся прорвать оборону Красной Армии. Интересно, кого будут в будущем винить Париж-Брюссель и Осло с Копенгагеном в геноциде европейских пассионариев? Сталина или Гитлера? Клюге или Черняховского?
21 марта 1943 год. г. Москва.
Следственно-ментовские мероприятия у меня на квартире закончились часам к двум ночи. К тому же времени жэковские сантехники смогли восстановить порушенную налётчиками систему отопления. Соседей снизу конечно подтопило кипятком, но никто особой трагедии из этого не делал. Хорошо – не бомба в дом попала. Квартиры все здесь – служебные. ЖЭК всё размокшее-протёкшее починит. Чего переживать-то?
Смершевцы, уходя, договорились с комендатурой, и для моей охраны, на всякий случай, до утра выделили троих патрульных. Я тяпнул на кухне с давешним мужиком в галифе по писярику коньячку за то что всё удачно и без потерь обошлось. Мужик оказался подполом из городской комендатуры. Артиллерист на «передержке» после госпиталя. Ждёт повторной медкомиссии. А, пока как раз за патрульную службу в комендатуре отвечает.
Пора и поспать. Перетащил кровать в дальнюю комнату. Вместо промокшего матраса кинул полушубок. Сойдёт. Потом спустился на улицу и затащил патрульных к себе в квартиру. Чего парням на холоде мёрзнуть? Пусть на кухне сидят. Там и чайку горячего заварить можно. Сержант, старший поста-патруля, отнекиваться не стал. Приказали генерала охранять и какая разница – у подъезда или в квартире?
Завалился спать. Укладываясь на служебное ложе, хотел проанализировать произошедшее. Что это было? Кто и почему? Но, не успел. Провалился в сон. Проснулся от того что в комнату зашёл сержант. Ага, время. Пора вставать. Мыльно-рыльные процедуры. Спасибо – бойцам водогрей в ванной растопили. Спасибо и за чаёк свежезаваренный.
Пока я спал, оказывается приезжал посыльный. В Академию с утра поехать не получится. Скоро за мной пришлют машину из Смерша. Надо удовлетворить любопытство сыскарей-оперативников. Ночью, естественно, я операм вкратце описывал что и как. Но теперь надо будет всё с чувством-расстановкой под протокол подтвердить.
В восемь пришла машина. Попрощался с патрульными, подхватил ранец с деньгами, и на выход. Едем на площадь Дзержинского. Не входу здесь старорежимный термин «Лубянка». Петляем по уже проснувшимся городским улицам, на глаза попадается вывеска – «Сберегательная касса». И вроде бы уже работает. Прошу водителя притормозить. А, чего? Я ж не под конвоем. И не может сержант-водитель цельному генералу отказать. А, мне надоело изображать из себя переносной сейф. Ранец на плечо и бодрым шагом в сберкассу. Девчонка за стойкой несколько удивлена объёмами вклада. Зовёт заведующую. Та мобилизует на пересчёт весь личный состав. Да… чего-то я не подумал о том, что здесь счётных машинок ещё нет. Пересчёт-оформление вклада затягивается минут на сорок. Нервничающий водила, даже пару раз заходил-торопил. Ну, наконец-то. Мешок денег обменян на тоненькую сберегательную книжку с записью о количестве денег на моём счету. Поехали.