Больше чем просто дом (сборник) - стр. 40
– Ты его не знаешь, – преданно отвечала Джулия. – Со мной он другой. Ты не знаешь, как он нежен и отзывчив. Не кажется ли тебе, что ты сейчас ведешь себя низко и мелочно?
– Хм. – На мгновение Фил задумался. – Я хотел бы увидеться с тобой через несколько дней. Но сперва переговорю с Диком.
– Оставь Дика в покое! – выкрикнула она. – У него и так достаточно переживаний, не дергай его. Настоящий друг постарался бы помочь, а не плел козни у него за спиной.
– Я прежде всего друг тебе.
– Мы с Диком теперь одно целое.
Но через три дня Дик приехал к ней в неурочное время, когда обычно находился в офисе.
– Я здесь не по своей воле, – как ни в чем не бывало сказал он, – а под угрозой разоблачения; это все Фил Хоффман.
Сердце чуть не выскочило у нее из груди.
«Неужели он сорвался? – подумала она. – Снова взялся за старое?»
– Тут замешана девушка. Ты сама нас познакомила прошлым летом и велела мне быть с нею поласковей – Эстер Кери.
Теперь ее сердце замерло.
– После твоего отъезда в Калифорнию мне стало так одиноко, а тут случайно подвернулась она. Я ей понравился еще при первом знакомстве, и мы стали встречаться. Потом ты вернулась, и все закончилось. Расставание было не из легких; я и подумать не мог, что она ко мне настолько прикипела.
– Ясно. – От смятения у нее пересохло в горле.
– Постарайся понять. Эти одинокие вечера. Если бы не Эстер, я бы, наверное, взялся за бутылку. Я никогда ее не любил… я никого, кроме тебя, не любил… но мне требовалось простое участие.
Он обнял ее, но она похолодела, и он отстранился.
– Значит, сгодилась бы любая, – медленно выговорила Джулия. – Первая попавшаяся.
– Нет! – воскликнул он.
– Я ждала, что за время моего отсутствия ты твердо встанешь на ноги и без посторонней помощи снова научишься себя уважать.
– Я люблю только тебя, Джулия.
– Но тебя может утешить любая женщина. На мне свет клином не сошелся, верно?
У него на лице появилось все то же выражение уязвимости, которое Джулия видела не раз; присев на подлокотник кресла, она провела рукой по его щеке.
– В таком случае что ты можешь мне предложить? – требовательно спросила она. – Я думала, мы, победив твою слабость, станем сильнее вдвойне. Но что ты теперь можешь мне предложить?
– Все, что у меня есть.
Она покачала головой:
– Ничего. Лишь привлекательную внешность… но вчера в ресторане, где мы ужинали, метрдотель тебе не уступал.
Этот разговор длился два дня; они так ни к чему и не пришли. Время от времени она прижимала его к себе и касалась губ, которые так любила, но руки ее словно обвивали сноп соломы.
– Я уеду, чтобы ты могла все обдумать, – сказал Дик, отчаявшись. – Не знаю, как мне без тебя жить, но умом понимаю, что ты не выйдешь за человека, обманувшего твои надежды и доверие. Дядя собирался отправить меня по делам в Лондон…
В тот вечер, когда он садился на пароход, полутемный причал навевал уныние и тоску. Джулию поддерживала лишь убежденность, что с ним ее не покинет воплощение силы; ей достанет сил и без него. Но когда на его чистый лоб и безупречный подбородок падал призрачный свет, когда к нему поворачивались все лица, когда его преследовал чей-то взгляд, ее охватывала гнетущая пустота, а на языке вертелось: «Ничего, дорогой, попробуем справиться вместе».
Но справиться с чем? Человеку свойственно балансировать на рискованной грани между победой и поражением, но ввязаться в азартную игру на грани жизненного равновесия и катастрофы…