Больше чем деньги. Финансовая история человечества от Вавилона до Уолл-стрит - стр. 23

Контракты на откуп налогов часто были настолько крупными, что один человек в принципе не мог с ними справиться, и так возникла необходимость объединяться в особые общества – societates vectigalium publicanorum. Общества публиканов по своей организации действительно похожи на акционерные компании. Более того, они имели свои доли (partes или particulae), которые продавали и покупали на римском Форуме. «Люди с самыми ничтожными сбережениями принимали участие в предприятиях» откупщиков, и так «мелкие капиталы превращались в акции обществ»[56].

А тем временем общества публиканов, накопив огромные капиталы, получили немалое политическое влияние и стали во многом определять судьбы Римского государства. Рост их могущества сильно беспокоил правящую элиту, а жесткая манера сбора налогов вызывала всеобщую неприязнь к ним среди римлян. Хотя кое-кто их поддерживал. Цицерон так говорил о представителях этого слоя в 66 г. до н. э.: «…откупщики, почтеннейшие и виднейшие люди… их имущество и интересы уже сами по себе заслуживают вашего внимания. И право, если мы всегда считали подати жилами государства, то мы по справедливости назовем сословие, ведающее их сбором, конечно, опорой других сословий»[57].

С началом эпохи империи влияние публиканов быстро ограничили. Императорам, особенно Юлию Цезарю, были совершенно не нужны все эти олигархические группировки, которые трудно контролировать. Передачу сбора налогов на откуп отменили, и налогами стали заниматься чиновники. Когда экономическая основа деятельности обществ публиканов нарушилась, они быстро исчезли. Многие римляне понимали, что стремящийся к единовластию император быстро похоронит остатки республиканской свободы. Но неприязнь к публиканам оказалась настолько сильной, что города стремились избавиться от них и помогали властям собирать налоги.

В обществах публиканов их собственность делилась на доли (partes), которые покупались и продавались. Трудно сказать, насколько partes можно считать акциями в традиционном понимании (или же это были просто доли), но торговля ими расцвела. О partes часто упоминал в своих речах Цицерон. Их владельцев (ими нередко были обычные граждане, иначе говоря – мелкие индивидуальные инвесторы) он называл participes. Иногда доли бывали крупными (magnae partes), но чаще мелкими (particula, particulae)[58].

Со II в. до н. э. покупка и продажа particulae стала обычным делом. «Сделки заключались на ежедневных биржевых сходках возле храма Кастора на Форуме – большой публичной площади Рима. Здесь было тесно от народа, в толпе шла оживленная торговля долевыми паями компаний по откупу налогов, всевозможными товарами, которые продавались как за наличные деньги, так и в кредит, земельными угодьями, расположенными в Италии и провинциях…»[59] – писал Михаил Ростовцев, известный знаток тонкостей римской экономики. Спекуляция стала модным увлечением, и, поскольку стоимость долей постоянно менялась, приобретение particulae напоминало азартную игру, в которую погрузились многие римляне. Так рarticulae стали похожими на акции, имевшими свою рыночную стоимость.

Хотя во времена империи вся эта спекуляция рarticulae исчезла, появление первого прототипа акционерных обществ оказалось одной из важнейших финансовых инноваций. Такое стало возможным только после формирования системы права – еще одного вклада римлян в создание финансового мира. Так во II в. до н. э. появился принципиально новый финансовый инструмент – прототипы акций в обществах публиканов. Сама идея поделить капитал общества на части вместе с готовностью принять риск и вложить деньги в дело совместно с другими, нередко незнакомыми участниками стала совершенно новым взглядом на коммерческие общества. Это была настоящая финансовая революция, такая же, как финансовые революции в столицах капитала следующих веков – Венеции, Амстердаме и Лондоне. Правда, длилось это недолго, и спустя века в Венеции, Генуе и Флоренции все пришлось начинать заново.