Большая книга ужасов. Прогулка в мир тьмы - стр. 8
Я только пожала плечами. Конечно, это ужас. И прожженные штаны – тоже ужас. И сломанный ноготь, и стрелка на дорогих колготках, и планшет не той модели… В общем, Наташкина жизнь – просто череда кошмаров по сравнению с моей. Я ношу джинсы, пользуюсь дешевым мобильником и крашу ногти черным лаком, обходясь без дорогих маникюров. А что касается отдыха…
– Мне все равно, где отдыхать. И отдыхать ли вообще.
С этими словами я поставила сову на место и отправилась на кухню попить воды. Но стоило выйти за дверь, как я услышала приглушенный – но все равно громкий, не умеет он тихо разговаривать – басок Егора:
– Ну вот, Ника Черная в своем репертуаре! Радости жизни ее не интересуют. Я до сих пор не пойму, это она прикидывается или взаправду такая?
Так, пошли перемывать мне кости. Я остановилась и прислушалась. Нет, в тоне Егора не было осуждения, он совершенно искренне недоумевал. Но любопытно было, что ответят остальные.
– Ага, ни на дискотеку, ни в кино не дозовешься, – раздался голос Наташки. – Когда о передачах речь заходит – «а я не смотрела». О моде – «я не разбираюсь»! Про футбол я даже не заговариваю, это не для всякой девчонки тема. Ходит вечно во всем черном, хоть бы стиль меняла, так нет. Но не думаю, что это выпендреж. У каждого свои заморочки. Ника просто не любит развлечений, а так – нормальная девчонка. Серьезная только слишком.
Это тоже было сказано без обид, даже по-доброму. Я усмехнулась. Но почему слишком серьезная? Я смеюсь, когда смешно, и в этом только что все убедились…
– Ну, не всех интересует гламур и твои бесконечные телешоу, – откликнулась Таня Незванова. – Ты разбираешься в моде, а она – в фольклоре и мифологии.
– И в мистике! – забыв понизить голос, добавила Лилька. – Мне бы такую интуицию! Хотя Наташа права, в своих черных нарядах Ника выглядит слишком мрачно. Одевалась бы ярче да улыбалась чаще – была бы красавицей. Или хоть волосы распустила. А то я даже не знаю, какой они у нее длины!
Я машинально подняла руки к голове. Лилька права, прическу я не меняла уже года полтора. Волосы у меня за это время успели отрасти ниже пояса, но я их, гладко зачесав назад, всегда заплетаю в косу и скручиваю ее узлом на затылке. Удобно, аккуратно и на тренировках не мешает. Это Лилька носится к парикмахеру по семь раз в неделю, меняет и прическу, и стиль. На ней вечно то сарафан, то мини-юбка с топиком, а сейчас Лилька вообще нарядилась в нечто кожано-шипастое, хотя и довольно открытое. Вид получился крутой и достаточно зловещий, совершенно не вяжущийся с ее добрым нравом.
– А по-моему, она носит траур. Все оплакивает этого своего… как бишь его… Забыл.
Голос принадлежал Стасу, и в нем мне почудилось чуть-чуть иронии. И чуть-чуть пренебрежения.
Пришлось вернуться.
– Стасик, я не ношу траура. Потому что у меня никто не умер! – процедила я, произнеся последнюю фразу медленно и раздельно. И так посмотрела ему в глаза, что он не выдержал, отвернулся.
– Ой, только не надо ссориться! – забеспокоилась Лилька. – Кто там ближе, включите музыку погромче.
– Бери топор, руби хардкор! – заорал Колька и сделал звук на полную громкость.
Домой я возвращалась уже в потемках. Вышли мы от Лильки вдвоем с Таней Незвановой, и первые пять минут нам было по пути. Таня шла, о чем-то глубоко задумавшись, и я молчала, чтобы не отвлекать ее от мыслей.