Большая книга ужасов – 73 (сборник) - стр. 20
– Ты чего? – толкнула его в плечо мелкая в сапогах. – Ты чего?
Селедка чуть не полетела на землю. Красный бережно ее прикрыл пакетом.
– Чего? – наступала мелкая в сапогах.
– Так она же тоже мертвая! – сдавал позиции красный, пятясь. – Не сама умерла – ее убили. То, что надо! Чем твой крот лучше?
– Крот – это зверь! А это…
– Это тоже зверь, только из моря. Еще неизвестно, что больше подойдет. – Красный повернулся к Никите. – Я курицу хотел стащить. Но за курицу мать убьет. А селедку, может, не заметит.
Никита кивнул. Уходить расхотелось.
– А я принес вот, – оживился синий и вытащил из кармана куриную ногу. Жареную. С прилипшей спичкой.
– Ты чего? – переключилась на синего мелкая в сапогах. Она переложила крота в банку и теперь старательно прижимала ее к груди.
– Пригодится, – остановил повтор спектакля Никита. – Где твой куст?
Он ничего не понимал, поэтому затягивать действо не стоило.
– Это сработает, – убежденно сообщил красный. – Мы и табличку сделаем. Нам только твоя фамилия нужна.
Мелкая в сапогах торопилась вперед, прижимая банку к груди. Никите стало интересно, чем они будут копать. Руками?
– Что? – не понял он красного.
– Твоя фамилия, чтобы уже точно сработало.
– Что сработало?
– Что мы тебя похоронили.
Никита остолбенел. В свете ночного кошмара утренние похороны смотрелись в самый раз. Они его здесь точно ухайдакают.
– Вот, вот! У меня есть! – заверещала вторая мелкая и протянула сразу три таблички. Пластиковые, на невысокой ножке, под прозрачной пленкой вставлены бумажки с названиями: «петрушка», «укроп», «редис».
– Чего-то я не понял, – пробормотал Никита.
– Тебе же вчера говорили! – по-бабски всплеснул руками красный.
Если вспоминать вчера, то ему много чего говорили. Одна баба Зина затмила всех своим выступлением.
– О проклятии. Аня рассказывала…
Для начала надо было соединить имя «Аня» с информацией о проклятии. Пока не вспомнил, что Аня – это Хельга, в голове стояла приятная взбаламученность, туда-сюда носились мурашки. Внутри черепной коробки зачесались мозги.
Горюч-камень Алатырь. В ушах зазвучали воспаленные слова: «В добрый час молвить, в худой промолчать. На густой лет, на большую воду, на свою и вражью горячу кровь, на живу душу слово намолвлю…» Аня-Хельга… это она так говорила. Вчера. Или позавчера? Никита сжал кулак. За два дня он натер ладонь, волдырь лопнул, кровавит. Такие игры, значит, да? Кто не спрятался, я не виноват.
– И что?
Невероятно серьезные лица мелких не вызывали сомнения в том, что сейчас происходит важнейший разговор. Для них, по крайней мере.
– Проклятие Аэйтами! – со значением произнес красный. Но Никите это не помогало. Его не оставляло ощущение, что над ним издеваются. Что мелкие вот прямо сейчас разводят его как новенького, а где-нибудь за туалетной будкой сидят Илья с Легычем и ухахатываются.
– Поздравляю, – буркнул Никита. – Не всем так везет.
Красный оглянулся на мелкую в сапогах. Та смотрела на мальчишек сурово.
– От меня-то вы чего хотите? – спросил Никита. – Нужно помочь похоронить крота? Давайте помогу. Только по-быстрому. У меня дел много. Дальше играть с вами я не буду. Других ищите.
– Ты что? – завела знакомую мелодию мелкая. – Это же для тебя!
Никита покосился на курицу в руках синего. Куриная ножка уже пару раз падала и теперь была немного в земле.