Большая грудь, широкий зад - стр. 47
– Вот ведь ублюдок маленький, – вздохнул Мюррей.
– Не смей называть его ублюдком!
– А кто же он еще?
– Хочу попросить тебя окрестить его и дать имя. Сегодня как раз сто дней, как он родился.
– Окрестить? – переспросил Мюррей, уверенно растягивая лапшу, – он явно набил в этом руку. – Я уж и забыл, как крестят. Я тебе лапшу делаю, как научила меня та мусульманка.
– И далеко ли зашли ваши хорошие отношения?
– Да ничего такого, никакой «переплетенной лозы», все чисто и безгрешно.
– Ну да, так я тебе и поверила!
Мюррей рассмеялся, разминая и растягивая мягкое тесто и шлепая его на разделочную доску.
– Расскажи, расскажи! – не отставала матушка.
Тесто снова шлепнулось на доску, потом он опять стал тянуть его – то будто натягивая лук, то словно вытаскивая змею из норы. Даже матушка дивилась, глядя на него: как у этих больших, грубых рук иностранца могут получаться такие чисто китайские движения, требующие навыка и ловкости.
– Может, никакой я и не швед, – сказал он, – и все, что было в прошлом, лишь сон. Как считаешь?
Матушка холодно усмехнулась:
– Я спросила о твоих делах с той темноглазой, ты в сторону-то не уходи.
Мюррей растягивал обеими руками тесто, словно играя в детскую игру; потом стал покачивать его, то натягивая, то отпуская, и, когда он отпускал уже тонкую, как травинка, полоску теста, она тут же скручивалась в узел, а стоило ему потрясти ее, она становилась раскидистой, как лошадиный хвост.
– Если эта женщина умеет так лапшу растягивать, то хозяйка, видать, неплохая, – похвалила матушка ловкость Мюррея.
– Ладно, мамаша, хватит фантазировать, разжигай огонь, сварю тебе лапши на ужин.
– А после ужина?
– После ужина окрестим маленького ублюдка и дадим ему имя.
– Маленькие ублюдки – это те, кого ты с мусульманкой настрогал, – с притворной обидой парировала матушка.
Когда звучали эти ее слова, Ша Юэлян поднимал чарку вина, чтобы чокнуться с Сыма Тином. За вином они сошлись на следующем: все ослы отряда стрелков разместятся на постой и кормежку в церкви; бойцы отряда будут квартировать по крестьянским дворам; местоположение штаба Ша Юэлян после застолья выберет сам.
Когда под охраной четырех бойцов Ша Юэлян вслед за Яо Сы вошел в наш двор, он тут же заприметил мою старшую сестру Лайди. Она стояла у чана с водой и расчесывала волосы, глядя на отражение белых облаков, неторопливо плывущих в синеве небес. После относительно спокойного лета, когда хватало еды и одежды, сестра разительно переменилась: высокая грудь, тонкая гибкая талия, округлившийся зад, а прежде сухие черные волосы теперь маслянисто блестели. За какую-то сотню дней она сбросила блеклую, пожелтевшую кожу девочки-подростка и превратилась в привлекательную, как красавица бабочка, девушку. Белая переносица с горбинкой, как у матушки. Пышной грудью и широкими бедрами она тоже пошла в мать.
С прядью черных волос в руке и с деревянным гребнем у чана с водой стояла застенчивая девушка, «встревоженный дикий гусь»35, и в глазах ее светилась грусть. Увидев ее, Ша Юэлян просто обомлел.
– Штаб отряда стрелков «Черный осел» будет здесь, – решительно заявил он.
– Шангуань Лайди, мать твоя где? – обратился к сестре Яо Сы.
Она не успела ответить, а Ша Юэлян махнул Яо Сы, чтобы тот помолчал. Подойдя к чану, он посмотрел на сестру, а та взглянула на него.