Большая гонка. Драма на миллион. Легендарная история о том, как еврейский гонщик, американская наследница и французское авто посрамили гитлеровских асов - стр. 20
Заводик у них с виду оказался совсем задрипанным, в конторке размером со стенной шкаф сидела и что-то печатала на машинке одинокая секретарша. Она отвела Рене в цех и представила братьям, одетым в такие же двубортные синие комбинезоны, как и их рабочие. Мазерати устроили для него экскурсию по заводу, после чего накормили безупречным рагу в своем любимом ресторане “Il Pappagallo”. Там же за ужином Рене и подписал контракт на следующий сезон в качестве ведущего гонщика заводской команды. Сбылась зыбкая мечта его юности.
В первой же гонке за Maserati на Гран-при Туниса 1931 года Рене разбил авто всмятку. Сам он отделался легко, но вполне прочувствовал ощущение попадания в черную полосу. Однако он все-таки сумел завершить свой первый сезон достаточно хорошо, чтобы получить приглашение остаться и на сезон 1932 года. Он согласился не столько в надежде на большие победы, сколько из личной симпатии к братьям. Также ему льстило, что они активно привлекают его к подготовке своих гоночных машин. «Как тебе эта идея? Давай-ка обсудим, что тут можно придумать», – таков был их стиль работы. Они вместе с Рене разбирали чертежи. Вместе же проводили регулировку двигателей. Вместе обкатывали машины в сельской местности, заодно тренируя реакцию на буквально кидающихся под колеса кур. Все было просто и бесхитростно. Все братья были автомеханиками от бога – трудолюбивыми, честными, серьезными. По завершении рабочего дня они ежедневно ужинали вместе, и Рене все свободнее трепался с ними по-итальянски и все больше ощущал себя членом их крепкой и дружной семьи.
Однако полоса невезения, начавшаяся с его приходом в семейное дело Мазерати, продолжилась и во втором сезоне. Он то и дело сходил из-за проблем с двигателем, а на Гран-при Монако въехал в стену дома из-за отказа тормозов. Так что, не удивительно, что на берлинской трассе АФУС мрачное предсказание, услышанное им от прорицателя Хануссена в баре Roxy, висело над Рене дамокловым мечом и сковывало его по рукам и ногам.
Воскресенье 22 мая выдалось отупляюще жарким – не самая подходящая погода для гонок. Берлинцы, не пошедшие на АФУС, отправились на озера – Мюггельзе или Тегельское. Тем не менее, вокруг трассы протяженностью в те годы почти в двадцать километров собрались немалые толпы. Дети, забравшись на деревья, расселись по веткам для лучшего обзора. Многие другие с этой же целью поотрывали доски с защитных заборов. Официальные же трибуны ломились от знаменитостей – кинозвезд и коронованных особ, воздушных асов и режиссеров, музыкантов и всех-всех-всех.
Рене вывел свою цвета губной помады Maserati на старт. Шестнадцать цилиндров, пять литров рабочего объема, надув – двигатель грохотал как самолет на форсаже. Это была самая быстрая машина, которую ему когда-либо доводилось водить, и Рене с первого круга захватил лидерство. Вторым с небольшим отставанием шел Руди Караччола на красной Alfa Romeo с двигателем 2,3 л, а третьим – фон Браухич на белом Mercedes-Benz SSKL (где “L” означало “leichte” – «легкий» по сравнению в предыдущей моделью SSK).
В 1932 году серия Гран-при проходила, по сути, по «свободной формуле», то есть, без ограничений по весу и габаритам машин, объему и мощности двигателя, сорту и расходу топлива. Это позволяло участникам выкатывать на состязания самые разнообразные авто, преследуя единственную цель – максимальную скорость. На управляемость при этом обращали куда меньше внимания.