Большая География - стр. 9
Потом, как бы случайно, а на самом же деле с точностью до секунды, в комнате появлялась Роксана, которая и правда напоминала морскую звезду.
Фрэнки хмурился, хотя другой нашёл бы её прехорошенькой из-за родинки над верхней губой, тёмных волос, в которых угадывались цвета сливы, и какой-то особенно обворожительной улыбки. Кто-то другой потерял бы голову, бросился просить Роксаниной руки, убеждать папашу, что именно он принесёт его дочери счастье…
– Если ты не будешь сидеть немым идиотом, вспомнишь о том, что ты кнапфец, и пригласишь мою дочь на танцы, то вскоре назовёшь меня папашей. Ты видел мой баркас? – услышал Фрэнки над самым ухом.
– Родинка, – только и смог сказать Фрэнки и, едва поклонившись, попросился в уборную, но пробежал мимо маленькой двери, кинулся к входной, чем и заслужил «Болван!» в спину.
Обычно после свиданий Фрэнки подолгу сидел у ног Науны и вздыхал:
– То есть ты жена мэра? Что скажешь о своём муженьке? Хм, молчишь? Значит, счастлива! Что же, я только рад, – заканчивал он обречённо.
Так продолжалось до тех пор, пока однажды Фрэнки не спросил у Науны о родственниках:
– А сёстры у тебя есть?
Догадка поразила его настолько, что он бросился вон из дому с мыслью, что что-то нужно немедленно предпринять.
– Идиот! Прав был Виру! Где-то есть её город, и все люди там похожи на неё! Если Науна – жена мэра, моё почтение, мадам! А если Науна – его сестра? А если кузина? Ну конечно! Я обойду все земли, найду её народ и всё узнаю!
Провиант был мгновенно собран, северный ветер стал попутным. Фрэнки-первооткрыватель назначил день своей экспедиции.
И вот преисполненный любовного томления кнапфец снова укрыл каменную девушку простынёй и, как полагалось страдающему подростку, поцеловал на прощание её белые каменные ноги.
В этот же день после полудня он покинул Кнапфу на пассажирском баркасе, подав тому сигнал с городского маяка, на который кнапфцы, кажется, не забирались три сотни лет, поэтому Фрэнки пришлось повозиться с дверью, лестницей и сигнальным огоньком. Под осуждающими взглядами горожан, провожаемый взглядом заплаканной Роксаной, Фрэнки погрузился в большую лодку и поднял руку, прощаясь с Кнапфой.
– Ты уверена, что тебе нужен именно он? – пробасил папаша, и Роксана разрыдалась на его плече.
Глава 5
Такой разный мир
В Кнапфу Фрэнки вернулся поздней осенью. Он стал совершенно другим. В нём появилось что-то внушающее доверие. Этот новый Фрэнки по-настоящему удивлял, горожане его не узнавали. Встречая Фрэнки на улице, кнапфцы спрашивали его имя, а услышав, с недоверием ухмылялись: мол, «знали мы Фрэнки-нырка, глупо нам врать!».
Он стал худым и улыбчивым, состриг длинные волосы, отрастил бороду и сменил кнапфскую рубашку на чужую, со строчкой около плеч. Фрэнки выглядел как поверивший в собственные силы человек, он был спокоен и приветлив. Его подозревали в обмане, упрекали в интриге.
– Он затеял что-то странное, – говорили местные и с опаской добавляли: – А вдруг он думает, что одарён?
Вероятно, его бы простили, если бы он вернулся как заезжий турист, слегка помятым и уставшим, а ещё лучше растерянным и трезвым. Такие изредка добирались до Кнапфы, до последнего островка жизни перед гигантскими горами Шер, за которыми, считалось, не было ничего, кроме бескрайнего неба и воды.