Большая девочка - стр. 34
– Спасибо, что не поленились лететь в такую даль, – сказал он, пока Виктория снимала пуховик. Хорошо бы ее не сочли излишне чопорной, ведь школа оказалась намного либеральнее, чем она думала, по крайней мере – в плане требований к внешнему виду. – Я уж боялся, из-за метели вы не прилетите, – непринужденно продолжал Уокер. – А кстати, счастливого Валентинова дня! У нас на субботу была назначена дискотека, так пришлось отменить: ребята из пригородов и из Коннектикута не смогли бы добраться. У нас процентов двадцать учеников ездят издалека. Так что дискотеку мы перенесли на следующие выходные. – Виктория заметила, что на столе перед директором лежит ее резюме, значит, он тоже подготовился к встрече. Еще там была выписка из ее зачетки, которую она тоже присылала. Виктория и сама готовилась к собеседованию и наводила об Эрике Уокере справки в Интернете: он окончил Йельский университет, а степень доктора философии получил в Гарварде. Так что это был доктор Уокер, хотя свою корреспонденцию он так не подписывал. Его заслуги впечатляли. Кроме всего прочего, он издал две книги по педагогике и руководство по поступлению в университеты и коллежди для абитуриентов. В его присутствии Виктория чувствовала себя абсолютным ничтожеством, но Уокер держался дружелюбно и сразу перешел к делу.
– Итак, Виктория, – произнес он, сидя в старинном кожаном кресле за письменным английским столом, который, как он ей сказал, перешел к нему от отца. Вся мебель в кабинете была старинная и в то же время стильная. Вдоль стен стояли книжные шкафы. – Почему вы решили стать учителем? И почему хотите работать в Нью-Йорке? Может, лучше было бы остаться в Лос-Анджелесе, там, по крайней мере, снег не пришлось бы разгребать, чтобы дойти до школы? – Он говорил это с улыбкой, и Виктория улыбнулась в ответ. Какой он славный! Девушке так хотелось произвести на него хорошее впечатление, но вот как? Единственным ее оружием были энтузиазм и искренность.
– Я люблю детей. С детства мечтала, когда вырасту, стать учителем. Я всегда чувствовала, что это – мое. Мне неинтересно заниматься бизнесом, продвигаться по карьерной лестнице. Хотя именно этого хотят для меня мои родители. По их мнению, сейчас очень важно вовремя сделать карьеру. А я думаю, что куда важнее изменить жизнь какого-нибудь парня или девчонки, если, конечно, мне это когда-нибудь удастся. – По глазам директора она видела, что ее ответ понравился. Виктория немного приободрилась. И она говорила правду.
– И вас не смущает низкая зарплата? Вы ведь будете зарабатывать меньше всех своих сверстников.
– Нет, не смущает. Мне многого и не требуется.
Директор не стал ее спрашивать, будут ли ей помогать родители, впрочем, это была ее проблема.
– Вы зарабатывали бы намного больше в государственной школе, – честно заявил он, но это Виктория и сама уже знала.
– Мне это известно. А возвращаться в Лос-Анджелес я не хочу. Я всегда мечтала жить в Нью-Йорке, я даже подавала документы в Нью-Йоркский университет и в Барнард. Я чувствую, мое место здесь. А больше всего мне хочется работать именно в вашей школе.
– Почему? Богатых детей учить сложнее, чем других. Они продвинутые подростки, им многое доступно. Какие бы ни были у них оценки – а у нас и слабые ученики есть, – они все неплохо соображают и не позволят вешать себе лапшу на уши. Если учитель не знает предмета – вмиг раскусят, тогда знай держись! Самоуверенности и наглости в них больше, чем у детей из семей победнее, и преподавателям с ними нелегко. Они очень требовательны и хотят получать все только самое лучшее. На это и направлены все наши усилия. Вас не смущает, что вы будете всего на четыре-пять лет старше своих учеников? У нас освобождается место учителя в одиннадцатом и двенадцатом классах, и еще, возможно, мы предложим вам взять десятый. Это может оказаться та еще компания, особенно в нашей школе, где многие ребята так рано взрослеют. Не забывайте, эти дети с рождения живут в весьма специфической среде, и запросы у них соответствующие. Думаете, справитесь с такими? – прямо спросил директор.