Болотный клад - стр. 11

– А без штанов холодно, – по инерции объяснил дядя Юра. И спохватился добавить: – Он заблудился. Ехал на фуре в Подлипки и дорогу потерял. Стал у меня спрашивать. Хороший мужик. Сигареткой меня угостил. Я хоть и некурящий, а сигаретку взял. Даром же.

– А что потом? – спросил я.

– А ничего. Сел да уехал. А я еще на крылечке посидел, подмерзать стал. Дай, думаю, чужой сигареткой согреюсь.

– Согрелся?

– Не то чтобы очень… Но вроде ничего. На ступёнки присел – и сморило меня. Стало быть, согрелся. – Тут дядя Юра немного опомнился: – А чего вы ко мне пристали, мальцы? А ну кыш по домам!

– Ладно, – согласился Алешка, – можешь к полковнику не ходить. Только скажи, как этот добрый мужик выглядел?

– В куртке…

– И в штанах. Не повторяйся. Ты лицо его разглядел?

– А то! Еще как! Только темно было – не очень видать. Да еще у него воротник поднятый был и шарфом укутанный. Вот шарф хорошо разглядел. Такой из себя шерстяной, почти до носа.

Мы с Алешкой вздохнули. Дядя Юра хлопнул дверцей и уехал. Алешка едва успел забросить гаечный ключ в тележку. Танька усмехнулась:

– Ну, великие сыщики, много узнали?

– Сколько надо! – огрызнулся Алешка.

– А мне понравилось. – Не поймешь, правду сказала или в шутку.

Тут мы спохватились, что «день клонился к закату» и «солнышко уже присело».

– Попадет? – спросил меня Алешка.

– По полной программе.

– Хотите, я с вами пойду? – предложила Танька. – Скажу вашей маме, что я вас дровами задержала.

– Не надо этих жертв. – Но я заметил, что Алешке это предложение пришлось по вкусу. И он взял его на заметку – пригодится!

Мы сели на велосипеды и помчались по домам.

– А танк я вам найду! – крикнул Алешка вслед Таньке. – И печку школьную тоже! Гуд бай, май лав, гуд бай!

– Лех, – спросил я, когда мы немного отъехали, – зачем ты так круто с Юрой? Ведь ясно, что он ничего не крал.

– Я знаю, Дим. Я нарочно его встряхнул. Чтобы вспомнил. И чтобы о себе подумал. А то он весь вареный и задумчивый.

Кто знает, может, он и прав. Доктор ведь тоже больному иногда больно делает, чтобы его вылечить.

Когда мы слезли с велосипедов возле нашей калитки, солнце уже спряталось за дальними елями, а нас уже дожидались наши неугомонные строители. Во главе с главным полковником.

– Здравствуйте, – вежливо сказала мама, будто не узнав нас. – Вы к кому?

– Наверное, к Димке, – сказал папа. – Или к Алешке.

– А их еще нет, – сказал дядя Боря, трогая на поясе свой широкий армейский ремень. – Шляются где-то. Два наряда вне очереди! Более-менее.

Но нас такими штучками не возьмешь. Мы переглянулись, пожали плечами и взялись за велосипеды.

– Ладно, – сказал Алешка, – мы завтра зайдем. Рано утром. С восхода до заката.

– Передавайте им привет, – сказал я.

– Я им сейчас такой привет передам, – сказала мама, – мало не покажется! И с восхода, и с заката. Весь день где-то пробегали, а мы тут крутимся как белки в колесе. Идите ужинать!

– Руки мыть? – безнадежно спросил Алешка, протягивая ладони.

– Еще как! – ахнула мама. – А перед сном и ноги тоже.

– Ноги тут при чем? – буркнул Алешка. – Мы ногами не ужинаем.

В новом доме еще не было электричества – белки в колесе не провели, – но было очень уютно. У нашей мамы очень много всяких талантов. Она лучше всех ходит по магазинам, ставит градусники, проверяет дневники, готовит так, что пальчики до локтей оближешь. Но ее самый главный талант – обустройство жилищных условий. Когда мы всей семьей путешествовали по дремучим берегам Белого моря, мама так обустроила нашу драную палатку, что по утрам даже не хотелось из нее вылезать. Мало того что на окошке с комариной сеткой у нас висела занавесочка с двумя солнечными ромашками, так еще на березовом чурбачке всегда стояли свеча с коробком спичек и пластиковая бутылка с черничным морсом. Проснешься ночью и страдаешь: выходить или не выходить по надобности, а потом глотнешь чернички – и так славно до утра спится.