Болевая точка: Воскреси меня для себя - стр. 30
– Она помогла нам. И попросила об одном: чтобы мы исчезли и она нас больше никогда не видела.
– Милосердная самаритянка? В нашем мире таких не бывает, Дамир. За всё надо платить. Чем вы ей заплатили? Или чем пообещали заплатить?
Внутри меня всё сжалось. Я вспомнил её слова, брошенные с ненавистью. И свои: «Я твой должник».
– Мы ей ничего не должны.
– Врёшь, – усмехнулся Тимур. – Ты ей должен. Своей жизнью. А значит, ей должен я. И я всегда плачу по счетам. Но чтобы заплатить, мне нужно знать, кому. Имя.
Я медленно сжал и разжал кулаки. Привычка, которая всегда выдавала мой гнев. Моё упрямство.
– Я не скажу.
В кабинете повисла звенящая тишина. Даже Руслан перестал дышать. Бросить вызов отцу. В его кабинете. Это было равносильно тому, чтобы сунуть голову в пасть льву и поинтересоваться, чистил ли он сегодня зубы.
– Что? – переспросил Тимур так тихо, что я едва расслышал.
– Я не скажу её имени, – повторил я, глядя ему прямо в глаза. – Она здесь ни при чём. Она не должна быть втянута в это ещё больше.
Лицо отца окаменело. Желваки заходили на его исхудавших щеках.
– Ты не в том положении, чтобы решать, кто и во что должен быть втянут! Ты понимаешь, что ты наделал? Ты оставил у нас за спиной неизвестного человека! Человека, который видел наши лица, который знает о нападении, который может в любой момент пойти в полицию! Ты ставишь под угрозу всю семью из-за какой-то… бабы!
Я промолчал. Потому что она была не «какой-то бабой». Она была той, кто без колебаний затащил двух умирающих волков в свою берлогу, зная, что за ними придёт вся стая. Она была той, кто смотрел мне в глаза, вонзая иглу в мою плоть, и её рука не дрогнула. Она была той, кто пах дождём и сталью. И я не мог, просто не имел права втягивать её в нашу грязь глубже, чем она уже вляпалась по моей вине.
– Она не пойдёт в полицию, – уверенно произнёс я.
– Откуда такая уверенность? Ты успел залезть к ней не только в дом, но и в душу? – в его голосе прозвучал яд.
Я снова промолчал. Потому что ответ был где-то на грани. Нет, в душу я к ней не залез. Но она… она точно залезла под мою кожу.
Тимур тяжело поднялся, опираясь на трость. Он медленно обошёл стол и остановился прямо передо мной, нависая всей своей несокрушимой отцовской властью.
– Я ценю твою… верность. Или что это у тебя там. Но ты забываешь одно, Дамир. Ты – Хасаев. И твой первый долг – перед семьёй. А твоя блажь ставит нас всех под удар.
Он помолчал, давая словам впитаться.
– Я задам вопрос в последний раз. Её имя.
Я поднял на него взгляд. Внутри всё похолодело от собственного упрямства.
– Нет.
Он смотрел на меня несколько долгих секунд. В его выцветших глазах я не увидел гнева. Я увидел разочарование. И что-то ещё. Странное. Похожее на уважение. Он медленно отвернулся.
– Пошли вон. Оба. Мне нужно подумать.
Мы поднялись. Руслан пулей вылетел из кабинета. Я задержался на пороге.
– Отец…
– Я сказал, пошёл вон, – не оборачиваясь, бросил он. – И займись женой. Зара чуть с ума не сошла от беспокойства.
Последняя фраза была ударом под дых. Напоминанием о моём месте. О моих обязанностях. О том, что в моей жизни нет места для женщин с глазами цвета штормового неба и стальным характером.
Я вышел и плотно прикрыл за собой тяжёлую дубовую дверь. И уже стоя в коридоре, услышал его тихий, отданный в пустоту приказ, который не предназначался для моих ушей. Он говорил по телефону внутренней связи со своим начальником службы безопасности.